Ван Дэлу: «Китай, Россия и другие страны доброй воли открыты для сотрудничества с коллективным Западом на равных»

Пандемия COVID-19, начавшаяся почти пять лет назад, осталась в прошлом. Но за это время мир пережил целую череду потрясений — санкционные войны, горячие точки, обострение международных конфликтов. Эти грандиозные события завладели нашим вниманием настолько, что мы забыли тщательно осмыслить глобальные последствия пандемии для политических и социальных процессов.

Многие считают, что пандемия нанесла удар по западной демократии. В этом есть доля истины. В чрезвычайной ситуации правительства усилили контроль за населением. Однако когда пандемия отступила, политики «демократических» стран, почувствовав всю мощь государственной машины, не отключили кнопку «контроль» и перешли на «ручное управление». Это касается и внешней политики. Слепая уверенность в том, что теперь все вопросы можно решить силой, становится искрой, способной зажечь новый мировой пожар.

Позвольте немного отвлечься. Фрэнсис Фукуяма в своей книге «Идентичность» написал: «Общество должно защищать маргинализированных и отчужденных, но обществу также нужно достигать общих целей через дискуссии и консенсус». Тем не менее мы наблюдаем, как западные политики, увлеченные яркими лозунгами, делают маргинальные идеи мейнстримом, пренебрегая балансом и здравым смыслом.

Вопрос национальной идентичности стоит и перед странами, которые годами страдают от вооруженных конфликтов, вовлеченности внешних сил и внутреннего раскола. Но главная преграда на этом пути — сиюминутные интересы, часто связанные с манипуляцией общественным мнением. И за всем этим стоит политическая близорукость.

Не сомневаюсь, что некоторые политики ощущают удовлетворение и уверенность от власти, полученной через политическую близорукость. Это не добролюбие, не гуманизм, а стремление к сохранению власти любыми средствами. Подобная логика распространяется и на государства.

Американский политолог и геополитик Джордж Фридман в своей книге «Американская империя» написал, что США не ожидали, что холодная война закончится, и не готовились к ее окончанию. В результате после холодной войны страна осталась в позиции силы и не знала, что с этой силой делать. Он еще напомнил, что с декабря 1941 г. по декабрь 1991 г., целых 50 лет, США находились в состоянии либо войны, либо подготовки к ней. США как единственная мировая держава, начиная операцию «Буря в пустыне» на Ближнем Востоке, вынуждены были создать и возглавить коалицию для ведения войны.

После распада СССР, по словам Фридмана, впервые за пять веков в Европе не стало державы мирового уровня и США оказались на вершине мировой власти. Это не только изменило статус самой Америки, но и породило целый ряд проблем, как институциональных, так и социально-экономических. Американская политическая система не была подготовлена к такой роли и не знала, как адаптировать свой механизм для управления новыми обстоятельствами.

Накопив небывалую военную мощь и утратив главного соперника, Соединенные Штаты утверждали Новый мировой порядок силой, с помощью антитеррористических операций и военных интервенций. Однако есть одно «но».

Если учесть мировые политические циклы и развитие многополярного миропорядка, можно заметить, что политический процесс в США еще не завершён. Не стоит забывать и о разногласиях между демократами и республиканцами. В этой связи политическая близорукость американских элит заключается в том, что они либо не видят тенденции мирового развития, либо, несмотря на очевидные изменения, намерены остановить этот процесс привычным силовым способом.

Мировая политика не исключение. Страны, которые сегодня не видят пути к многополярному порядку, смогут стать маргиналами. А это уже вопрос политической морали.

Политическая дальновидность не сводится к хитрости, а заключается в том, чтобы оставить пространство для маневра как своим партнерам, так и соперникам, позволяя им принять разумные решения.

Я остаюсь оптимистом, потому что уверен: Китай, Россия и другие страны доброй воли открыты для сотрудничества на равных с коллективным Западом во главе с США. И это наш общий шанс.