Север прозвучал в танце

«Ах’пак’уг’вик» дословно переводится как «место танцевальных встреч». Радость встреч случилась в рамках Международного музыкального фестиваля «Россия — Вселенная звука». Фестиваль открылся 8 мая концертной программой ансамбля «Атасикун» под руководством Ирины Суворовой и продлится до 30 октября, познакомив зрителей с культурой Чукотки, Дагестана, Сахалина, Алтая, Бурятии, Якутии, Тывы, Татарстана, а также Ирана, Индии, Монголии.

Музыкальная и танцевальная культура народов Чукотки воплощает в себе всю поэзию Севера. Через голос, движение звучит природа притягательной и незнакомой нам реальности, которая все это время продолжала своё размеренное течение совсем рядом, по соседству. Она пропитана движением воды подо льдом, мягким рычанием нерп, криками чаек, шумом степей, испещрённых следами оленей и пунктиром норок евражек. На фестивале перед зрителем выстроилась целостная композиция такой жизни. Каждая прозвучавшая песня выступала маленькой и ёмкой главой в летописи эскимосской повседневности. 

Начался концерт с танца, который принято исполнять на древнем празднике, где каждый исполнитель показывает своё мастерство. Сперва сцену заполнили девушки. Четыре из них выстроились позади, держа в руках бубны с колотушками. Они создавали ритмический рисунок, внутри которого существовали танцующие, телесно отзываясь на каждый его звук. Позже к исполнительницам присоединились молодые люди — и витальная энергия праздника  разлилась по всему зрительному залу. Все наблюдающие выступление стали соучастниками единого процесса коллективной радости, присоединились к проживанию новой для себя, яркой и искренней жизни.

Граница между сценой и залом растворилась, открыв единое звучащее пространство. Дальше каждая композиция воспринималась как личный опыт погружения в новую реальность. 

Новая реальность же предстала в мельчайших подробностях. Возможность наблюдать соцветия её аспектов реализовывалась через воспроизведение эпизодов из быта жителей деревень Чукотки, будь то охота или рыбалка, имитацию ими густого звукового полотна северной природы, демонстрацию дани уважения предкам. И, что самое главное, зритель смог заглянуть вглубь зоны чувственного эскимосов: увидеть трогательные сцены семейной встречи, прихорашивание девушек перед свиданием, оду дружбе, танец-подготовку к дискотеке. Через эти короткие встречи с «настоящим» другой народности создаётся рифма с «настоящим» каждого из нас. Ось дифференциаций сминается и за интересом встречи следует радость узнавания.

Ансамбль продемонстрировал разные способы репрезентации народной идентичности. Первый — знакомство с субъективным началом. Для жителей Чукотки способом рассказать о себе при первой встрече является песня. Душа раскрывается через голос. Сперва тихий, аккуратно выхватывающий звуки из внешнего пространства. Но затем всё больше и больше вступающий в силу и в конце — сливающийся в единый поток с голосами других исполнителей. Путь к диалогу — найден.

Далее следует сам диалог: встреча человека и человека. Коллективные танцы создают причудливую пластическую геометрию. Она часто образована кругом — в нём исполнители объединяются, из него выходят для индивидуального, рассредоточенного движения, внутри которого продолжает удерживаться напряжение общей пульсации тел.

Народы севера сильнее многих  осознают свою связь с природой. Поэтому неминуем другой тип диалога — человека и природы. Помимо ма́стерских звукоподражаний уткам, чайкам, нерпам, степным грызунам, в программу был включён танец-встреча с китами. Одна сила встречает другую, великую, ухающую глубиной ледяной тёмной воды. 

Безусловно, в каждой культуре существует свой диалог со временем — танцы, которые соотнесены со сменой жизненных циклов. Сегодня цикличность замерла на весне. Артисты исполнили её приветствие, очерчивая солярные символы в пространстве и устремляясь всем своим существом вверх, к солнцу. Каждое движение сопровождал громкий горловой звук песни. Песни подлинной радости.

Маленькая жизнь Чукотки, раскрывшаяся меховым цветком среди весенней Москвы, замкнулась не прощанием, но общим танцем, в котором, вероятно, прошита та самая преобразовывающая сила, способная одухотворить время изнутри, сделать его чище и светлее. «Ах’ пак’ уг’ вик» развернулось далеко не как «место танцевальных встреч», но как место Встречи. Встречи с новой частью себя, с зеркалом, стекло которого опылено чарующей самобытностью, но такое опыление не меняет его функцию — отражать. 

«Место» запульсировало многогранным, но единым национальным кодом. Прекрасный ритм.