Александр Лебедев: «Нам надо построить новое глобальное сообщество с нашими друзьями»

Генеральный директор телеканала «Большая Азия» Александр Лебедев рассказал в интервью телеканалу НТС (Севастополь) о корнях сегодняшних проблем между Украиной и Россией, о крушении однополярного мира и о государствах, дружественных нашей стране.

– Александр Алексеевич, в 93-м году вы вернулись в Севастополь, вы севастополец. Вы вернулись с Северного флота и после военно-политической академии вы вернулись в совершенно другой город. В каком состоянии был флот? Что переживал флот? Что переживал город? И как, собственно, вела себя уже новая украинская власть?

Александр Лебедев:

– Я фактически здесь не просто вырос, я здесь сформировался как личность. Окончив школу, окончив Севастопольское высшее военно-морское инженерное училище, я вырос в городе русских моряков. Это был город-герой, где, наверное, каждый второй, а может быть, и каждый первый мальчишка хотел стать военным. Я воспитывался в совсем другой стране, в другом городе. Это был не просто город русской славы, это был интернациональный город. Несмотря на то, что он находился на территории Украинской ССР, мы с вами помним, что это город, в котором в школах не изучался обязательно украинский язык. И я, окончив школу номер 30 в Балаклаве, украинскую мову не вивчал. То есть я украинский язык и украинскую литературу не изучал, потому что здесь было много военных, и представьте себе, как тяжело было бы ребёнку военнослужащего каждый раз изучать новый язык в зависимости от нового места службы отца.

И это никоим образом не сказывалось на отношении к украинцам. Мы понимали, что мы находимся на территории Украинской ССР. И книжки, которые покупались на украинском языке, на русском было тяжело купить. Дюма, например. А на украинском – легко. И были украинские творческие коллективы, и были украинские песни. И мы никогда не видели никакой разницы между русским и украинцем.

Из этого города я уехал в 83-м году, а вернулся в другой Севастополь. Я вернулся в Севастополь, где Мирослав Мамчак (я не знаю, он в Севастополе сейчас или где-то в другом месте) сказал: «Це не твоё место, це моё место. А ты отсюда вон». Я ему говорил: «Дорогой ты мой, дело даже не в том, что я здесь каждую улочку, каждый камень знаю. Это город русской славы, нравится это кому-то или нет!.. Но он такой, вы его должны принять таким».

Поэтому, когда я вернулся, конечно, свой город не узнал. У меня были старые друзья, которые вдруг по какой-то причине стали со мной по-другому общаться. А были старые друзья, которые общались так же, как и раньше. То есть, произошел какой-то уникальный, я бы сказал, жесточайший водораздел. В 93-м, когда я вернулся в Севастополь, я увидел, что режут по живому. И в основе даже была не ненависть. Знаете, ведь её не воспринимали как ненависть. Её больше воспринимали как дурь. И всё время казалось, что это пройдёт. Это знаете, как в семье – происходят какие-то размолвки. Потом: «Да ладно, там, выпьем, посидим, помиримся!..»

Но это уже был другой Севастополь. Это было, насколько я помню, четыре корабля и Штаб военно-морских сил Украины, по-моему, 11 адмиральских должностей. Это был телерадиоцентр «Бриз», который вещал первый канал Украины здесь, в Севастополе. Это были люди, которые служили за деньги, по идеологии. Когда я приехал, у меня не было никакой агрессии. Она появилась как ответный шаг на то, что мне стали объяснять, что я здесь должен стать человеком второго сорта. Это произошло так быстро, что многие даже не успели опомниться.

И вот именно тогда встал вопрос, что мы ответим в городе русской славы, где переписали гимн Градова, и Севастополь стал не городом русских моряков, а «местом наших моряков», понимаете? То есть мы увидели, что происходит очень быстрая трансформация, которая граничит с предательством. И мне кажется, что сразу всё это не осознали. А когда стало приходить осознание, что это всерьёз и надолго, я стал задумываться о том, что необходимо создать какие-то информационно-идеологические инструменты, я бы сказал, противодействия. Потому что мы говорим, что есть пропаганда, классическая пропаганда, есть контрпропаганда как защитная реакция, когда мы отвечаем на движение, и есть спецпропаганда – как оружие. И в какой-то момент я почувствовал, что кроме классической пропаганды по нам работают очень жёстко, применяя спецпропаганду. А все люди, которые знают тонкости этого ремесла, понимают, что это боевое оружие, которое применяется против вероятного противника или противника реального.

То есть я попал в ситуацию здесь, в своём городе, когда меня противоборствующая сторона рассматривает не как союзника, не как человека, который находится по воле судьбы на другой части баррикад, но не воюет – меня стали рассматривать как вероятного противника, вот что происходило в 93-м!..

И когда я это осознал, то пришёл в профессию, я пришёл в журналистику. Мы сначала создали нештатный телецентр, маленький очень, потом мы создали видеоприложение к газете «Флаг Родины». Я был заместителем у Александра Васильевича Муравьёва, главного редактора, был зам главного редактора, начальником отдела телерадиопрограмм. То есть семь лет прошло, мы прошли определённый путь, и только в 2000 году мне удалось реализовать свою идею, я могу, конечно, сказать «нам», но позволю себе сказать «мне», потому что с этой идеей очень многие не соглашались, считали, что не надо создавать серьёзные инструменты для того, чтобы не входить в конфликт на информационно-теологическом поле. Были у нас и такие люди, которые говорили: «Этого делать не надо». Но я благодарен командующим, с которыми мы в тот период служили, они поддержали меня, поддержали в главном штабе ВМФ, Минобороны.

И 1 апреля, хорошая такая дата, вышла директива 2000 года о формировании 713-го телерадиоцентра по штату самостоятельной воинской части. Я был и главным редактором, и начальником телецентра, командиром ВЧ, и мы начали уже совсем другую деятельность. Хотя в штат был заложено 72 человека, нас было всего 27. Но перед этим я обязан сказать, что мы нашли общий язык с нашими коллегами из Севастопольского телевидения и стали делать программу о том, как живет флот. Эта программа отвечала запросам телезрителей, и Севастопольское телевидение, руководство СТВ, они поняли, что для того, чтобы держать аудиторию, им надо давать более взвешенную точку зрения, не такую, как давал «Бриз». Слушайте, было много глупостей! Например, что Павел Степанович Нахимов – это Павло Нахименко. Неужели мало было реального героя, матроса Кошки?..

Так вот, мы стали делать программы очень взвешенные. Мы, кстати, всегда работали очень взвешенно. Мы делали профессиональные программы на Севастопольском телевидении с ребятами из СТВ, я был автором программы. И был очень положительный отклик от севастопольцев. Вот как бы ни ругали тот период, он был достаточно лояльный – программы Черноморского флота выходили в эфир на украинском севастопольском телевидении.

– Но сейчас такого не может быть априори.

Александр Лебедев:

– Вот просто представить невозможно, да. Это всё, знаете, на каком-то подсознательном уровне стало формироваться. Чем ты более груб по отношению к братскому российскому народу, чем больше ты напитан экстремизмом, национализмом, значит, тем ты лучше. У тебя будет лучший кусок хлеба (всё же опирается на материальную основу!), лучшая должность, лучший кусок хлеба.

Так вот, это была эпоха, об этом сейчас много говорят, когда закладывалась мина замедленного действия. И когда появился наш телецентр, вы меня об этом спрашивали, как информационно-идеологический инструмент, первое, что мы сделали – мы не только заключили договоры о сотрудничестве с российскими телеканалами, а стали представлять интересы российских каналов здесь с точки зрения создания новостей и для украинских каналов. Мы прекрасно работали с ICTV, мы были первым нештатным корпунтом, на договоре. Мы работали с телеканалом «Украина», который был создан в Донецке, между прочим, я туда приехал, и мы делали прекрасные репортажи о жизни флота, города, о культуре, об искусстве. Это, наверное, был период, когда, в принципе, можно было работать.

– А почему, простите, это тогда не запрещалось? Ну вот сейчас такое невозможно представить себе. Почему тогда не запрещали?

Александр Лебедев:

– Вы знаете, наверное, еще не было такого градуса кипения. За 30 лет, за эти вот 30 лет, политическое давление вокруг Украины и российско-украинских отношений, оно достигло такого уровня…

– А как так получилось? Была советская Украина, хорошая, хлебосольная, нормальная, вроде бы братская. И вдруг она превратилась в монстра, которого мы сейчас наблюдаем.

Александр Лебедев:

– Я скажу очень просто, по-бытовому. А вот как так получается? Хороший мальчик, отличник, институт закончил, а потом бац – за три дня спился. Что произошло? Он в плохую компанию попал? Девушка его подвела? Что с ним произошло? Гены взыграли? Бывает так в жизни? Бывает. А что такое происходит? Был хороший человек, а потом бац, и оказалось, что он предатель. Такое тоже бывает. Украина – это люди, понимаете? И Россия – это люди. Но у каждого человека есть папа и мама, а у них есть начальники, есть политика государства, есть интересы, есть ценности.

Так вот, почему я говорю про людей? Национализм, который всегда существовал, он прикрывался. То, что мы называем сегодня открыто украинским национализмом, противостоянием, он был, но он приглушался. То есть, как я говорю про людей, склонность к алкоголизму, она была. И если человеку дать возможность не сдерживать себя, он сопьется. Когда распалось государство и когда убрали 6-ю статью Конституции, мы с вами её помним, про руководящую роль партии, и убрали партию, начался этот «плюрализм», одни люди ещё сопротивлялись этому, а другие оскотинились очень быстро. И вдруг ещё и создали условия! Тот, кто быстрее стал воспринимать другие ценности, антироссийские, того стали поднимать по карьерной лестнице, мы об этом говорили.

И потребовалось не два, не три года, а целых три десятилетия, чтобы сменились поколения, которым уже преподавали другую историю, которым рассказывали другие сказки, которые уже не знают, что такое «Севастопольские рассказы» Толстого. Или не хотят, чтобы кто-то это знал. Всё «залили бензином», оставалась только искра, чтобы все это поджечь. И подожгли.

– Вот закончится СВО, как жить потом нам с этими людьми, которые сейчас нас открыто ненавидят?

Александр Лебедев:

– Сегодня что, с нами воюет вся Украина? Нет. Есть люди, которые не хотят, но их заставляют. Есть люди, которые, не понимают ситуацию. Пропаганда – это страшное оружие. Я недавно смотрел несколько фильмов о геббельсовской пропаганде. Слушайте, можно любую нацию привести к любому состоянию. Я думаю, во всяком случае, мне бы так хотелось, чтобы в момент, когда закончится СВО, когда будут достигнуты те или иные цели, восторжествовал здравый смысл. Вот здесь очень серьезный вопрос. Это смогут решить только Россия и Украина между собой? Или это должны быть более серьезные договоренности?

– Если мы воюем со всем Западом, значит логично включать в этот процесс переговоров весь Запад.

Александр Лебедев:

– Вот теперь встаёт интересный вопрос. А мы будем одни переговариваться со всем Западом? Или мы сформируем некую коалицию, которая будет выступать в том числе и гарантом?

– Ну, по крайней мере, с нами будет Белоруссия.

Александр Лебедев:

– Как минимум, которая до сих пор не вступает в войну, но есть союзное государство, которое полностью поддерживает нашу политику не только по СВО, но и глобально. И это первое. Но вторая история более серьёзная, мне кажется. Дело в том, что Россия и Украина сегодня оказались на передовой глобальной войны. И вот очень многие удивляются, почему мы не привлекаем добровольцев из других стран, которые готовы? Потому что есть большой политический соблазн вот этот конфликт, жесткий очень, тяжелейший конфликт России и Украины, превратить в Третью мировую войну. В очередной раз Россия берет на себя тяжелейшую, величайшую миссию, которую мы исторически брали на себя не раз – воевать за счастье не только своё, но, и как бы это ни странно звучало, за счастье очень многих украинцев.

Мы оказались на передовой цивилизационной борьбы не только одного народа с другим!.. Мы на передовой, и вот это всё проходит опять же через семьи, через братские народы. Представляете, для кого-то такая радость – воюют два братских народа!.. Так вот, мне кажется, что война, которая должна завершиться, она должна еще быть морально-нравственным очищением – для тех, кто хочет очиститься. А кто не хочет, должен покинуть эту территорию. Я согласен с людьми, которые говорят: «А что сегодня главное? Главное – победить!» То есть, когда ты победил, договариваться проще. И вот эти колеблющиеся… Ну мы же помним, что человек – существо биосоциальное, и с ним можно работать, и можно перевоспитывать. Но если вы говорите об азовцах, о непримиримых, надо четко понять – они должны либо уехать, либо перевоспитываться. В каких условиях, не знаю. Слушайте, полицаи, которые были во Второй мировой войне – их же где-то перевоспитывали?

– Повесили.

Александр Лебедев:

– Кого-то повесили, кто совсем непримирим. Кого-то – на лесоповал… В зависимости от тяжести, да? Вы же помните два философских парохода, да? Сейчас критикуют, но их же не убили. Это были серьезные люди, которые потом работали на Западе. Кстати, они в своем большинстве не стали махровыми антироссийскими людьми после того, как уехали. Но им дали возможность уехать. Я считаю, что здесь будет не один пароход, не один поезд. Надо дать возможность тем, кто не согласен, уехать.

–А с остальными, вы считаете, можно будет поладить и как-то им поправить мозги?

Александр Лебедев:

– Очень многие в 2014 году покинули город и Крым. Сейчас, после того как все завершится, надо дать возможность людям, которые не принимают эту власть, не принимают эту идеологию, которые хотят быть в Европе, реализовать себя там. Всё равно что-то останется от Украины, как-то оно интегрируется в Польшу, без Польши, это не вопрос. Но здесь, если ты остался, будь любезен, будь хотя бы нейтрален.

– А здесь тогда нужно работать органам, я правильно понимаю?

Александр Лебедев:

– Здесь надо работать всем, не только органам. Здесь надо работать всем!.. Необходимо создавать другую систему общественных отношений. Нам с вами надо будет работать. Нам надо будет больше рассказывать не о том, как воюют русские и украинцы, а о том, как дружат.

Я почему-то почти уверен, что этот конфликт должен прекратиться в ближайшее время, потому что мир в нём не заинтересован. Заинтересованы определенные силы. Силы глобалистов, США. Говорят, есть партия мира, есть партия войны. Вот партия войны, штаб которой находится в Вашингтоне, в Лондоне, в европейских некоторых столицах, а есть другие штабы, кто будет садиться за стол переговоров, как это было в свое время в Тегеране, в Крыму у нас здесь, в Потсдаме. Мне кажется, что мы точно не должны допустить Третьей мировой войны. Но при этом мы точно должны думать о том, как разделится мир по ценностным основаниям.

– Мы сможем разорвать вот эту глобалистику, вот этот однополярный мир? У нас получится?

Александр Лебедев:

– Я боюсь, что сама Россия одна нет.

– С Белоруссией, с Китаем вместе, с Индией.

Александр Лебедев:

– Вот здесь серьёзный вопрос. Индия – это очень сложно. Хотя она больше на нашей стороне, я так считаю. За Индию идёт колоссальная геополитическая борьба. Но чем быстрее мы найдем не только политических союзников, но и идеологических, тем лучше.

А для того, чтобы, может быть, завершить наш разговор, я скажу так. Сегодня, мне кажется, пришло время, когда Россия должна реально развернуться на Восток, реально начать формировать большое Евразийское партнёрство, о чём говорил Владимир Путин ещё в 2015 году. Мы должны встроиться в глобальные мировые проекты – проекты не англосаксов, в которых мы до сих пор ещё находимся по многим позициям.

Вот в октябре будет большой саммит глав государств, проведение которого инициирует Китай, «Один пояс – один путь». И есть глобальная инициатива Китая, Си Цзиньпина, «Построение сообщества единой судьбы человечества». То есть это глобальные инициативы. Мы их полностью поддерживаем, и с этой поддержкой надо перейти к реальной работе по формированию, по созданию нашего партнёрства, по созданию некой новой цивилизационной модели. Она должна перейти к новой идеологии. Вот тогда мы сможем глобально победить те взгляды, которые существуют.

И на какой-то период сказать – ребята, давайте сделаем так!.. Давайте проведем демаркационную линию. Давайте договоримся о том, как мы будем жить в новом мире. В старом мире мы уже жить не сможем. Нужны новые ценности, новые технологии, которые, кстати, появляются на Востоке гораздо более быстро, чем на Западе.

Я приведу один пример. Вы сказали про Китай. Сегодня 70% устройств, подключенных к интернету вещей, находится в одной стране – в Китае. В Китае действует 5G, 5G+. А сейчас только был саммит африканских государств. В Индии полтора миллиарда человек – и там полтора миллиарда на весь континент. Из них 54% – я сам ужаснулся! – 54% жителей Африки, 700 миллионов человек, не имеют доступа к электричеству! Они лампочки Ильича не видели никогда, понимаете?

У нас очень много друзей, на самом деле много друзей. Но нам необходимо создать новую цивилизационную модель, и Россия готова к этому. У нас колоссальная территория. У нас колоссальные богатства. У нас исторические корни, совпадающие с большим миром Востока, которые коррелируют и с мусульманскими государствами Ближнего Востока и Юго-Восточной Азии, которые технологически очень поддерживаются. Мы не только первыми в космос полетели, мы сняли первый фильм в космосе! И это наш севастополец Антон Шкаплеров и севастопольский режиссёр. То есть у нас очень много достижений, которые сегодня отошли на второй, третий план.

Нам надо поднять всё лучшее и построить новое глобальное сообщество с нашими друзьями. И вот тогда мы сможем преодолеть не только внутренний, но и глобальный мировой кризис. И я уверен, что мы с вами еще сделаем репортажи об этих хороших событиях.