00:00
00:00
00:00
00:00

Алексей Глухарёв: «Искусство – от слова искушённый»

26.03.2024 Николай Кузнецов, медиагруппа "Большая Азия" 3783

Художник Алексей Глухарёв поделился с продюсером международных проектов медиагруппы «Большая Азия» Николаем Кузнецовым историей о своем творческом пути, мнением о современной живописи и наблюдениями за животными.

– Расскажите, пожалуйста, как состоялся ваш вход в профессию и как вы достигали того уровня мастерства, на котором сейчас находитесь?

– Вход издалека получился – с самого раннего детства. Я думаю, что уже в младенчестве что-то рисовал, а потом, когда мне было лет пять, я увидел книжку «Как рисовать лошадь». Во мне, наверное, проснулись казачьи гены, потому что мама моя казачка. И я с этого момента патологически увлекся двумя вещами – изобразительством и лошадьми. Причём изобразительство с этого момента стало уже осмысленным.

Если раньше я рисовал какие-то линейные каляки-маляки, то после я стал пытаться передавать что-то такое, чтобы оно было похоже – появились кавалеристы, красноармейцы, всадники, атаки – вот это все, что мальчишки рисуют. И в 12 лет я поступил в художественную школу, с очень скромными, кстати, оценками – 3, 3, 4. Хотя в общеобразовательной и школе я был фаворитом – Ленина рисовал, всякую пропаганду к праздникам, стенгазеты и так далее. Я был удивлен таким низким результатом, но понял, что есть девочки, мальчики или поодарённее меня или потрудолюбивее. Или просто в других семьях они росли и раньше к этому приобщились. И закончил я художественную школу с отличием – у школы не было медалей, но сделали выставку на ВДНХ. Там у меня были работы из керамики – маленькие какие-то жеребята. И я получил золотую медаль юного участника ВДНХ. Это была золотая медаль, которую мне выдали в художественной школе.

А потом я закончил театральное художественно-техническое училище, которое долго было вполне приличным заведением! Сейчас это какой-то колледж, я не знаю какая там у него будет перспектива дальше. Но у нас были хорошие педагоги. В частности, у нас, у бутафорского отделения, был такой Роман Михайлович Мартынов, который какие-то базовые смыслы в меня занес относительно профессионального изобразительства. Как профессии, как ремесла, как отношения к делу, как ответственности перед всеми нашими великими предками, начиная от мало-мальски заметных художников XVIII века и заканчивая нашими передвижниками и так далее, поздней русской академии. И это, как-то выравнивало их характер, и отношение. А лошади шли как-то параллельно, я немножко конным спортом занимался. Спортивная карьера у меня как-то не задалась. Хотя я работал профессионально на конном заводе недолго на аукционе, показывали лошадей. И вот это знание, постоянный тренинг, любовь к этому всему – они приводят к каким-то результатам, которые люди оценивают сейчас высоко, некоторые как недостижимые. Я говорю, все достижимое, трудиться надо, ничего кроме работы. Работа, любовь – и с этим вместе легко постигать знания. А без знаний ничего не получается. Это не только анатомия или какие-то необходимые в изобразительстве знания, но и то, что, может, впрямую не касается изображения – это и история коневодства, и история конного спорта, его этническое звучание – национальные конные игры, национальные традиции, исторические, культурные, базовые, фундаментальные элементы типа эпосов, религиозных каких-то основ – почти во всех религиях лошадь так или иначе присутствует с разной степенью яркости. Мы знаем Георгия Победоносца, в православной иконографии и Архангел Гавриил изображается на крылатом коне, ну, и языческие пегасы.

Быстро даже пробежимся по мировым культурам, кроме, может быть, Южной Америки, где не было лошадей. Предки лошадей жили на южно-американском континенте и оттуда через нашу Чукотку выбрались в Евразию и тут распространились, стали лошадьми в том виде, в котором мы их эксплуатировали. Поэтому ни у ацтеков, ни у инков мы этих изображений не найдём. Но во всём остальном человечестве мы обязательно с ними столкнёмся. И в Египте, и в греческой, в римской, и в индийской, в китайской культурах так или иначе присутствуют. Наша центральная Азия от Монголии до Дона – это, конечно, абсолютно конная территория. Отсюда туда это скифы, оттуда сюда – монголы-татары. То есть все как-то отставили след и в истории коневодства, и в истории, и в культурах этих народов, которые на этих территориях проживали. То есть это какие-то знания, которые, может быть, буквально не касаются изобразительства – собственно этого ремесла, этого искусства. Но без них трудно понимать, а без физического общения с животными – вообще невозможно.

Я не стал спортсменом, но я до сих пор держу лошадей, регулярно езжу верхом, регулярно общаюсь с профессиональными конниками, что обогащает. Потому что они знают лошадь лучше – просто чаще с ними общаются. И каждый совет от такого человека – золотой. Если советуют профессиональные конники, я охотно это воспринимаю, не капризничаю, не говорю, что я так вижу, что это мой художественный приём. Не надо, лучше постараться понять, как что устроено и тогда могут быть неплохие результаты.

– Подскажите, пожалуйста, а как вообще нарисовать портрет лошади в таком вот «человечьем» виде»?

– Понимаете, мы, как люди православные, не можем лошадей как-то одухотворять, но высокую степень интеллекта мы отметить можем. Животные вообще все обладают интеллектом в разной степени. Даже те животные, интеллект которых мы презираем, нам кажется ничтожным, просто мы его не понимаем. Я наблюдал курочек, которые проявляли себя не просто организованно, а романтически. Описание этих историй может показаться неправдивым, но это факт. У меня была курочка, а у соседей был петушок. Они закрывали своих птиц на ночь в конюшне. Когда моя курочка выходила, петушок уже ее встречал, волновался. И как-то они вместе отделялись от других, гуляли все время вместе. И как-то смотрю – соседские курочки зашли, а петушок остался. А на следующий день соседи порезали всех своих кур: сезон закончился и соседи уезжали – обыкновенная деревенская история. Любовь спасла петушка. У него были свои куры какие-то, но он выделял одну мою, только вокруг нее вертелся. Это очень высокое чувство. Такая маленькая головка, такое маленькое сердечко… В это трудно поверить! Но это факт.

А лошади, собаки – у них очень сложная интеллектуальная жизнь. Мы, может быть, всего не понимаем, потому что мы не знаем их языка. Мы считаем, что они не умеют разговаривать, потому что у них нет речи, нет алфавита. Но их знаки – запахи, движения ушей, движения ноздрей, поза – это шифр, в котором может быть больше знаков, чем 32. Может быть, они умнее нас в несколько раз. Мы этого пока не можем допустить. Но то, что там есть какая-то внутренняя жизнь – это факт. Разглядеть ее – мне кажется, очень интересная, провокационная, амбициозная задача. Можно просто сделать деревянную лошадку, а чтобы в лошадке был какой-то характер, как у этого жеребца – задача. Это строгий жеребец, он не всякого человека к себе подпустит, в отличие от того (показывает в сторону другой картины, – прим. ред.), который дружелюбный, даже нежный, даже больше похож на кобылу, потому что это ласковый конь, молодой может быть. Этот взрослый жеребец, у него уже хороший опыт, мужской, у того, может, просто нет мужского опыта, поэтому он такой немножко, такой мягкий. И все эти вещи, ну для художника, мне кажется, что это самая вкусная провокация. Так если это удастся, ну тогда я молодец: «ай да Пушкин, ай да сукин сын»! Каждому артисту хочется эти слова проговорить про себя. Каждому. Это неправда, если иначе. Ну или это не настоящий художник какой-то.

Я вот, например, иногда не могу понять творческий процесс людей. Приходишь на выставку: такой кружок, сякой кружок, круги или квадраты, какие-то крестики-нолики, какие-то хот-доги… Все-таки мне кажется, что над каждой работой надо что-то понервничать. Замысел должен быть, какой-то сердечный, порыв… Потом мысль, как это воплотить. Из этого вытекает формат, техника, все остальное. Нельзя Куликовскую битву написать на маленьком холсте. И наоборот – как девочка играет с котёнком – не надо писать метр на метр. Это камерная симпатичная сценка, которая может быть крошечной. А какая-то баталия, какое-то развернутое, важное событие требует масштаб. Просто напрашивается: огромный холст, плотный материал. А цветочек с бабочкой можно акварелькой сделать. Легко так. Всё имеет какой-то смысл. И когда работа наполнена содержанием, тогда она, мне кажется, по-настоящему капитализируется.

Можно продать и  крестики-нолики за большие деньги, но это ни какого отношения к искусству, по-моему, не имеет. Потому что искусство – от слова искушенный. Говорят: «он искусник. Делает табуретки». Никто не хочет заказать ни у кого табуретку, только у дяди Феди. Потому что Федька наш хоть и пьет, а табуретку сделает в лучшем виде. Искусник!» Так простой человек оценивает искусство как вещь, которую никто не может сделать лучше, чем этот человек. Потому что он постарался, потрудился, поучился и добился каких-то высот. Тогда он молодец, это искусство. А если он что-то такое строгает одно и тоже, я не знаю, как это, что у него внутри. Бизнес, наверное, какой-то. Ну, лучше хот-доги тогда, их хоть съесть можно. Мое такое мнение. Хотя некоторые декоративные вещи я признаю, если в них есть хотя бы композиция, ритм, цвет, понимание живописи. Там может не быть ни анатомии, ни персонажей никаких – беспредметное искусство. Пусть там хотя бы какая-то будет гармония, какой-то ритм, какое-то настроение, пусть я почувствую, что там какой-то скрежет зубовный, металлический  – пусть там, хоть что-то будет! Ишаку воткни кисточку в пасть, он что-нибудь брызнет и будет то же самое. Ишак – большой артист.

– А что, на ваш взгляд, ахалтекинцы значат для туркменского народа?

– Хочется верить, что всё. У меня есть проект «Всё за коня». Мне кажется, что для туркмена это очень важно. Это больше, чем инструмент, больше чем просто какое-то военное снаряжение для похода. Это не просто инструмент, это друг, это член семьи. Надо сказать, что спортсмены европейские, ну наши русские в частности, недолюбливают ахалтекинцев именно потому, что для него надо стать братом. Они плохо меняют хозяев. Это не овчарка милицейская, которую человек может взять и пойти на задание. С ахалтекинцем так не получится. Они долго и осторожно привыкают к хозяину. Хотя любая лошадь изначально хочет сделать для человека всё самым лучшим образом, чтоб он от неё отстал, и она пошла домой, кушать сено и плодиться. Но она готова и пробежать, и в атаку, и перепрыгнуть препятствия, ну только ты объясни, чтоб было понятно. От всадника требуется очень точный адекватный язык. Если этого адекватного языка нет, многие лошади паникуют, ахалтекинцы этого не любят. И они очень чувствуют тонкие вещи, тоже приведу пример, который может показаться такой литературно-сказочным. у меня было ахалтекинец очень старый. Он долго ко мне привыкал, он сначала ненавидел всех, он из плохих рук ко мне пришёл. И как-то он испугался одного предмета – катушку кабельную, и он заартачился, не идёт. Я его пропихнул, как говорят всадники, хлыстом. Один раз я его ударил. Он прошёл, мы вернулись. Я чувствую: он не в обиде, он игнорирует меня, он меня не признаёт. Это было зимой, я два часа околел в этой конюшне, два часа вымаливал прощение. И пока он не фыркнул, не ткнул что-то мордой в карман. Он не огрызался, не кусался, не проявлял никакой агрессии. Он просто вычеркнул меня: «я тебе поверил, я прожил с тобой четыре года, я не ждал от тебя никакого подвоха. А ты…» До сих пор слезы… Он прожил у меня до 27 лет. Арслан – такой маленький вороной ахалтекинчик. В них есть вот эта штука, которую надо распознать, почувствовать и как-то суметь договориться. Если не получится – виноват человек.

И вот у туркмен мне кажется эта связь есть. Именно какая-то дружеская, почти интуитивная. Можно показаться, что езда довольно грубая, но наездник и лошадь разберутся между собой. Туркмены возносят ахалтекинца на пьедестал, на гербе страны силуэт коня. Им устанавливают памятники, постоянно проводят мероприятия. Я был на одном из них: называлось «Тысяча всадников». Это было как нашествие, тысячи лошадей на ипподроме движутся со знаменами государственными! Это очень сильное зрелище! И меня это восхищает.

– Спасибо, Алексей Николаевич, за интересный диалог!

5:10 Люди болот 16+
6:00 Китайская панорама 12+
6:07 Истории соотечественников. Братья Уорнеры 12+
6:15 Вокруг света пешком. Израиль. Швиль Исраэль от Эйлата до Арада 12+
00:00
00:00
00:00
00:00
Получайте лучшие новости от Большой Азии

Подпишитесь на рассылку последних новостей.

Абхазия Азербайджан Армения Афганистан Бангладеш Бахрейн Бруней Бутан Восточный Тимор Вьетнам Грузия Израиль Индия Индонезия Иордания Ирак Иран Йемен Казахстан Камбоджа Катар Кипр Киргизия Китай КНДР Кувейт Лаос Ливан Малайзия Мальдивские Острова Монголия Мьянма Непал ОАЭ Оман Пакистан Палестина Республика Корея Россия Саудовская Аравия Сингапур Сирия Таджикистан Таиланд Туркменистан Турция Узбекистан Филиппины Шри-Ланка Южная Осетия Япония