Приключения в джунглях Золотого треугольника

В сумерках ожили джунгли. Зазвенели цикады и древесные лягушки, занудно затрещал щитомордник, проскулил боевую песню мангуст, ухнула ночная птица, кто-то тяжелый пошел крушить бамбуковый сушняк. Громко зарыдала обезьяна – и захлебнулась.

Стало совсем темно. Над тиковым подростом летали светлячки, по ночному небу чертились метеориты и прямо над головой дрожал в потоках остывающего воздуха Млечный Путь. Мои волосы обдал ветерок, потом кто-то погладил по голове – и запутался в волосах, и стал царапаться. Я стал вытаскивать этого кого-то из волос, а он вдруг лопнул, превратился в вонючие обломки хитина и желтую слизь. Януш посоветовал выстричь испачканные волосы, потому что хуже нет, когда кто-то запутывается и пачкает слизью. В джунглях ничего просто так не бывает. Если кто-то пикирует на смоченные репеллентом волосы да еще и царапается, то это значит, что этот кто-то не может сопротивляться инстинктам. Короче, это наверняка гигантский наездник или какой-нибудь проктотрупид, которому надо было срочно отложить яйца. 

Януш Коняк – мой спутник в путешествии по джунглям Золотого треугольника, он живет в Таиланде, женат на тайке и знает тайский язык. Он из «заболевших». Бывает, живет человек где-нибудь в тихой Европе, потом по каким-то делам или без дела попадает в Кейптаун, Дели или Воронеж и вдруг понимает, что родился не там и жил не так – и вот, наконец-то, нашел именно то место, где должен был родиться и жить. Про такого говорят: «заболел Африкой»; или: «заболел Индией» или: «заболел Россией» – и такое случается, и чаще, чем мы думаем. «Заболевших» можно встретить у подножия Килиманджаро, на кейптаунской площади Гринмаркет, в делийском Пахар Ганче, в богом забытом Порто-Вельо в Амазонии. Януш тоже поколесил по свету, много влюблялся, много женился – на немке, венгерке, русской, француженке, а последние два раза – на тайках. Януш заболел Таиландом. По его мнению, тайки – лучшие женщины из всех многочисленных его подружек. Свою маленькую жену он не променял бы ни на одну длинноногую фотомодель. И не только в сексе дело, хотя именно в сексе тайки самые лучшие. Когда тайка желает заняться сексом, она говорит: «Я хочу есть, я проголодалась. Можно я тебя съем?». В таком отношении к сексу слышится Янушу что-то первобытное, необузданное, каннибальское: самка богомола пожирает избранника сразу после оплодотворения, амазонка убивает использованного мужика, Красная Шапочка проглатывает Серого волка. Многим мужчинам нравится пассивность в любовных играх и – острые сексуальные приправы.

Януш в Таиланде больше десяти лет, но и он тоже впервые забрался в джунгли Золотого треугольника. Главная наша цель – узнать, правда ли, что карены из племени янгхао умеют разговаривать со слонами. Нет, правда, мы не собирались пускаться во все тяжкие и идти тропами контрабандистов. На самом деле, если можно сформулировать хоть какую-то внятную цель нашей поездки, то именно такую и сформулируем – лингвистическую, дурацкую. Вот потому и забрались мы в джунгли, и сидели в сумерках на бамбуковом полу в свайном навесе у каренов – погонщиков слонов. А волосы Януш посоветовал выстричь из злорадства. Он предупреждал, что в джунглях репеллент почти не помогает, и советовал вероятные тропические болезни глушить вискарем. Он купил в городке Мехонгсон две литровые бутылки местного дешевого виски «Black cat», одну для каренов, другую для себя. Тайцы и карены в силу национальных особенностей пьют мало и пьянеют быстро. Самое уважаемое и самое дорогое спиртное в стране – виски «Johnnie Walker Black label», его пьют наперстками в ресторанах. Но Януш сказал, что главное для тайца – увидеть на этикетке слово «Black», а вкуса они не понимают. Этим пользуются местные компании и продают дешевое пойло.

Я кое-как вымыл волосы и руки и еще круче побрызгался репеллентом, а пить денатуратный «Black cat» отказался. Тут пришел очень вежливый карен Понти и пригласил к ужину. Понти считался в бригаде погонщиков образованным парнем – он учился в школе и знал три десятка тайских слов. Мы вышли во влажную визжащую ночь и пошли к соседнему навесу.

А там уже собралась бригада погонщиков. Двенадцать низкорослых худощавых парней и пожилой улыбчивый дядька стояли вокруг таза с рисом, но не садились, нас ждали. Дядька ткнул себя в грудь и сказал: «Мани ча палайчхи». Как я понял, сказал по-каренски, потому что Януш задумался. А дядька улыбался и чего-то ждал. Януш сказал мне: «Платить пока не будем», уверенно ткнул себя в грудь и сказал: «Януш». Дядька улыбнулся еще шире и широким жестом указал на рис и опять сказал: «Мани ча палайчхи».

У тайцев язык очень странный, тональный. В нем каждое слово, в зависимости от того, произнесено ли оно низким, высоким или обычным голосом, коротко или нараспев, будет иметь пять разных значений. Например, слово «пи» может означать «брат», «сестра», «привидение», «год» и матерное ругательство. Я предположил, может быть и у каренов язык тональный: дядьку зовут «мани ча палайчхи» и здоровается он также, а другой раз и выругается – все одинаково. А Януш сказал, что мы ничего не понимаем, поэтому надо вести себя осторожно.

Мы уселись возле таза с рисом и выложили три консервные банки с сардинами и бутылку «Black cat». Накануне милая девушка Пунки из турагентства при отеле «Holiday Inn» в городке Мехонгсон отвезла нас на джипе в джунгли и указала тропинку, по которой мы должны были дойти до диких каренов. Мы попросили отвезти к самым диким каренам, но Пунки сказала, что, увы, самые дикие снова спрятались в джунглях, выражая свой протест властям. С собой Пунки посоветовала взять рыбные консервы, потому что карены их очень любят, но не больше трех банок, потому что если карены съедят много рыбных консервов, то могут умереть. Еще Пунки посоветовала при расставании заплатить каренам не больше тысячи бат, потому что такие деньги они зарабатывают всей бригадой чуть ли не за месяц, а если им заплатить больше тысячи бат, они могут что-нибудь подумать лишнее и вдруг стать очень дикими. Я спросил, может быть, те очень дикие как раз и стали очень дикими, потому что похожие на нас путешественники не от большого ума заплатили больше тысячи бат, но Пунки подробностей не знала. Она пообещала приехать за нами на следующие сутки и посоветовала с тропинки никуда не сходить, а если тропинка потеряется при переходе через горную речку, то на другом берегу ее надо непременно найти и не идти дальше, пока не найдешь. А если мы вдруг собьемся с тропинки, посоветовала не кричать: «Пунки, Пунки!», а кричать: «Monkey, monkey!» — это она так пошутила напоследок.

Мы не сбились с тропинки, горные речки переходили аккуратно, засветло вышли к рисовому полю и вскоре отыскали погонщиков. Перед дорогой я старательно облился репеллентом. А Януш выпил пол-литра «Black cat», и какое-то время комары и термиты его не кусали, а другие насекомые днем спали.

Как бы то ни было, но уже часов через пять после расставания с Пунки, мы ели переперченный и переимбиренный рис вместе с не очень дикими каренами. Сардины и в самом деле пошли отлично. По крайней мере, трое парней никогда раньше консервов не ели и очень обрадовались, и только один от консервов отказался, потому что, как мы поняли из жестов старшего дядьки, однажды он их сильно переел.

Януш выпил еще граммов шестьсот, а двенадцать каренов – остальное, отчего все стали сильно пьяными. Они стали хохотать и пытаться выговорить «Блэк лэйбл», потому что Януш упорно называл так свой «Black cat». Каренам не давались ни «блэк», ни «лэйбл», вместо этого у них получалось только отрывистое хеканье.

Ужином все остались довольны. Януш рассказал пару польских анекдотов, все посмеялись, хотя даже я ничего не понял. Потом мы ушли под свой навес, где Януш немедленно заснул, а я еще долго думал про удавов, которые могут проглотить обезьяну и месяц ее переваривать. Судя по шумам, удавы, питоны, королевские кобры, гиббоны, малайские медведи, олени, кабаны и тапиры лазили совсем рядом с навесом и вполне могли укусить меня за голову, потому что навес был тесный, и как ни ложись, не крючься, а голова оказывалась в джунглях. Но надо было спать, ведь завтра я собирался проснуться рано и пойти вместе с Понти искать его слона Хапхи.

                                                                                                                                                        Продолжение следует