Писали ли письмо запорожские казаки турецкому султану?

Убедительных доказательств было ли в действительности когда-либо написано это письмо нет. Как бы там ни было, но в последней четверти XIX века из-под кисти великого русского художника Ильи Репина вышла картина «Запорожцы» (она также известна под другим именем — «Запорожцы пишут письмо турецкому султану»), на которой изображены суровые запорожские казаки, воинственно ответившие на ультиматум османского султана Мехмеда IV прекратить нападения на Блистательную Порту (в истории дипломатии так называют правительство Османской империи) и сложить оружие, перестав чинить бесчинства на границах его империи. 

Событие, о котором идет речь, относится к XVII веку, когда турецкий султан в ходе русско-турецкой войны 1672—1681 годов, прежде чем послать свое войско на Запорожскую Сечь, якобы отправил запорожцам требование покориться ему как владыке всего мира и наместнику бога на земле. В действительности документально этот факт не подтвержден — точнее, подлинника письма нет, есть многочисленные интерпретации копий. Известно также, что на сотрудничество с султаном пошел правобережный казачий гетман Петр Дорошенко. Левобережные же запорожцы не вняли призыву мусульманского владыки и ответили на это письмо своим дерзким посланием, нисколько не стесняясь в выражениях. Как утверждается, в нем они напрочь отмели «богоизбранность» султана Мехмеда IV.  

Эскиз картины Ильи Репина «Запорожцы»

Сегодня в интернете можно найти «официальную» версию этого письма. Если представить, что она подлинная, то тогда казачки, не стесняясь в выражениях, поиздевались над турецким султаном вдоволь, хотя, как предполагают многие историки, письмо это было придумано позже — этак лет через сто после описываемых событий, но, возможно, и еще позже. И сегодня едва ли представляется узнать, как реально складывались тогда события.

Однако, как написал один из исследователей того периода Виктор А. Фридман в своей работе «Письмо турецкому султану: исторический комментарий и лингвистический анализ», в настоящее время это не имеет особого значения, поскольку миф настолько укоренился в сознании многих людей, что непонятно, где проходит тонкая грань между реальностью и вымыслом. В любом случае, считает Фридман, текст письма помог создать тот бравый и бесшабашный казачий образ, который жив и поныне.

Письмо, о котором Репин узнал от историка Дмитрия Яворницкого, было настолько ярким, что вдохновило Репина создать свое огромное полотно, над которым он работал более десяти лет. Правда, многие упускают тот факт, что об этом курьезном письме Яворницкий рассказал на одной из вечеринок, чтобы повеселить слушателей, а его рассказ не претендовал на «истинность». Сам же он документ никогда не видывал, а ознакомился лишь с копией письма, сделанной в 1870 году. Оригинала никто так и не нашел, хотя, вероятно, его и не было вовсе. Но ситуация из-за этого лишь запутывается, а не проясняется.

Зато запорожские казаки, населявшие низовья Днепра, получили свой «приз» — о них заговорили, их история многим стала любопытна. А некогда появившаяся интрига сохраняется до сих пор. Так, не очень понятно, кто стал инициатором написания того письма. Молва предписывает эту инициативу человеку, который якобы являлся одним из казачьих лидеров того времени — Ивану Серко. Его-то прописал ближе к центру в своей картине Репин. Именно этот человек с огромными обвислыми усами и грозным выражением лица держит руку у сердца. По крайней мере, так утверждает Фридман. 

Фрагмент картины Ильи Репина «Запорожцы»

Между тем, историк искусства Хоакин Барсело Орхилер убежден, что сама фигура казачьего атамана Серко — это, скорее, вымысел. Возможно, такой человек в реальности и существовал, но ничего сверхвыдающегося он не совершил. Во всяком случае, в исторических хрониках никаких данных о его славных победах нет — да и вообще данные об этом человеке история нам оставила весьма скудные. Вовсе не исключено, что его действительно «придумали» позже, приписав те подвиги, которых он не совершал. 

«Его фигура скорее мифическая, чем историческая, потому что биографических данных об этом человеке очень мало», — пишет испанский историк Орхилер в своей работе «Казаки: исторический миф, рожденный культурой».

С другой стороны, отмечает Орхилер, некоторые сведения о каком-то Серко все же есть. Так, в XVII веке Ян III Собеский, Король польский и великий князь литовский, вроде как и упоминал о Серко, называя его человеком «образованным и очень спокойным», который «пользовался большим доверием казаков». И он якобы действительно участвовал во многих военных баталиях того времени с Османской империей. Сражался в нескольких довольно жестоких битвах с турками, в которых пали многие его сотоварищи. 

Но что хотели доказать казаки, написав письмо турецкому султану? Для этого нужно мысленно обратить взор в то время, когда послание было написано. Популяризирующий историю Хавьер Санс в работе «Троянские кони истории. Обманы и уловки всех времен» отмечает, что запорожские казаки были окружены тремя могущественными империями: «османской, русской и польско-литовской», но лишь исключительная организация и мастерское владение оружием позволили им оставаться в относительной независимости от всех правителей того времени, которые могли претендовать на их самостоятельность.

Это его точка зрения. А вот другой известный историк Джеффри Паркер считает, что те люди, населяющие в XVII веке территории, которые сегодня многие называют исконно казачьими (настоящая государственность в казачьей среде так и не была создана), могли пойти на соглашение с тем, кто обещал гарантировать им свободу — то есть тот образ жизни, к которому казаки привыкли. Об этом Паркер пишет в своей книге «Проклятый век. Войны, изменения климата и катастрофы в XVII веке». 

Турецкий султан Мехмед IV

Получается, что казачье послание можно объяснить довольно просто: на момент написания письма османский султан казаками не рассматривался как их потенциальный лидер и покровитель. Отсюда и столь жесткие выражения в его адрес.

Ярким примером, который наглядно иллюстрирует ситуацию, сложившуюся в то время, можно считать, например, случай, когда относительно небольшая группа казаков неожиданно атаковала и захватила хорошо охраняемый город Азов в устье Дона, отбив его у турок. Казаки предложили русскому царю взять Азов под свой контроль. Но, как указывает историк, тот, чтобы не усугублять и без того сложные отношения с турецким султаном, якобы отказался от столь щедрого дара и возвратил Азов туркам. Некоторые историки иначе трактуют те события, но факт остается фактом — определенный военный потенциал у запорожских казаков того времени имелся. 

Можно много фантазировать на тему, почему Мехмед IV решил отправить письмо казакам, предложив им сдаться и присоединиться к нему. У Фридмана своя версия изложения тех событий: «Рассказывают, что турецкий султан и крымский хан несколько раз безуспешно атаковали Сечь, но они потерпели поражение, что и заставило султана направить грозное письмо казакам с требованиям подчиниться». Фридман утверждает, что письмо то было написано между 1675 и 1678 годами.

С другой стороны, турецкий султан писал гневные филиппики не только казакам. Строчил их он и русскому царю, которого обвинял в том, что его люди, казаки, приносят ему много проблем — поэтому и просил повлиять на них. На что русский государь, у которого и без казаков было, как говорится, иных забот полон рот, лишь отмахивался — мол, сами от этого люда лихо имеем. К тому же, нельзя не учитывать, что турецкий султан слишком близко подобрался к российским владениям, поэтому действия казаков на «турецком фронте» вполне вписывались в концепцию сдерживания Османской империи. 

Фрагмент картины Ильи Репина «Запорожцы». Крупным планом атаман Иван Серко (предположительно) держит руку на груди у сердца

Содержание письма султана запорожским казакам много раз переводилось другими исследователями, однако, по мнению Фридмана, наиболее правильной можно считать следующую версию:

«Я, султан и владыка Блистательной Порты, сын Ибрагима I, брат Солнца и Луны, внук и наместник Бога на земле, властелин царств Македонского, Вавилонского, Иерусалимского, Великого и Малого Египта, царь царей, властитель властителей, несравненный и никем непобедимый воин, владетель древа жизни, неотступный хранитель гроба Господня, попечитель самого Бога, надежда и утешитель мусульман, устрашитель и великий защитник христиан, повелеваю вам, запорожские казаки, сдаться мне добровольно и без всякого сопротивления и меня вашими нападениями не заставлять беспокоиться».

На что и получил жесткий ответ от казаков, которые, как гласит одна из самых распространенных версий тех событий, собрались вокруг писаря и продиктовали тому свой ответ султану, что, собственно, Репин и отразил в своей картине. Как отмечает Фридман, наиболее точную версию того послания предлагает русский историк Николай Костомаров, который серьезно занимался историей казачества.

На современный русский язык это письмо можно перевести примерно так:

«Ты, султан, черт турецкий, и проклятого черта брат и товарищ, самого Люцифера секретарь. Какой ты к черту рыцарь, когда голой ж… ежа не убьешь. Черт ты, выср… твоя морда. Не будешь ты, сукин ты сын, сынов христианских под собой иметь, твоего войска мы не боимся, землей и водой будем биться с тобой (далее нецензурное выражение — ред.). 

Вавилонский ты повар, Македонский колесник, Иерусалимский пивовар, Александрийский козолуп, Большого и Малого Египта свинопас, Армянский ворюга, Татарский сагайдак, Каменецкий палач, всего света и подсвета дурак, самого аспида внук и нашего х… крюк. Свиная ты морда, кобылиная ср.., мясницкая собака, некрещеный лоб, ну и (пространное нецензурное выражение — ред.). 

Вот так тебе запорожцы ответили, плюгавому. Не будешь ты даже свиней у христиан пасти. Этим кончаем, поскольку числа не знаем и календаря не имеем, месяц в небе, год в книге, а день такой у нас, какой и у вас, за это поцелуй в с…ку нас!» 

Эту самую распространенную сегодня версию письма запорожских казаков многие историки подвергают сомнению. В том числе и российский историк Михаил Покровский, которые еще в XIX веке отмечал, что, скорее всего, писем — и турецкого султана, и казацкого ответа — вовсе и не было, они вымышлены потомками, которые хотели подчеркнуть крутой нрав и независимый характер казаков. Такого же мнения придерживаются и многие другие исследователи, серьезно изучающие историю того периода.

Тот же Фридман не исключает, что такие легенды и вымыслы, вероятно, преследовали вполне конкретную цель — смягчить устоявшийся образ казаков, которых многие считали грабителями и насильниками. А тут вроде как появляется этакий романтический ореол людей, отменных воинов, которые защищали свою независимость, выражая непокорность турецким захватчикам. Тем не менее, Фридман ни в коей мере не умаляет историческую роль казачества — в частности, запорожского. По его мнению, апокрифы — это важнейшая часть исторического наследия, легенды имеют большую ценность, так как воплощают собой тот образ казаков, который сформировало о них общество. И поддерживается он уже довольно долго.