Нурмухаммед Атаев: «Зрители должны были запомнить первостроителей молодыми, полными сил и желания через годы увидеть здесь цветущий город»

Имя мастера монументальной, станковой и декоративной скульптуры Нурмухаммеда Атаева широко известно не только в Туркменистане, но и за его рубежами. Работы мастера отличаются живостью и точностью форм, пластичностью, большим вниманием к малейшим деталям, к мельчайшим подробностям образа. Это касается всех жанров, в которых работает художник. Портреты великих туркменских классиков Махтумкули, Кемине, Зелили, Мятаджи, Сейиди, а также портреты простых людей, например, Мухамеда Гарагозова, репрессированного в сталинскую эпоху и проведшего 25 лет на Калыме, отсылают нас к целой палитре чувств и эмоций, решая не только эстетическую задачу, но и общечеловеческую.

— Нурмухаммед, где Вы родились, как прошло Ваше детство? 

— Я родился в 1943 году в одном из Марыйских селений, в крестьянской семье. Отец мой был скотоводом, часто с семьёй кочевал по бескрайним туркменским пескам. А уже потом семья моя осела в новом селении «Тязе оба» Марыйского велаята (области). В нашей семье было много детей, отец и мать воспитывали в нас трудолюбие, безграничную любовь к плодородной туркменской земле. Моё детство проходило в тяжёлые послевоенные годы, когда наравне со взрослыми работали даже дети, чтобы прокормиться. В моих руках часто можно было увидеть лопату, мотыгу — физический труд постепенно воспитывал во мне любовь не только к тяжёлой, но и кропотливой работе, требующей большого усердия и терпения. 

— Как начинался ваш творческий путь? 

— Прошло детство, наступила пора обучения, и в 14 лет по настоянию своего двоюродного брата я уезжаю в столицу – в Ашхабад, чтобы учиться.  Судьба меня привела в Туркменское государственное училище, где учат рисованию. Безусловно, моим родителям, особенно отцу, мой выбор профессии не был по душе. Ему хотелось, чтобы я учился на врача или механика. Так и мне самому по началу профессия художника была чужда. Помню как сейчас, когда директор художественного училища Ашир Атаевич посоветовал поступить на отделение скульптуры, мне это не понравилось.

В то время я считал, что лепка фигурок из глины не является большим делом. Тем не менее, в 1957 году я поступаю на живописное отделение, а через месяц по настоянию преподавателей перехожу на скульптурное. Первые два года учился у педагога Чудина, а последние два года у народного художника Туркменистана Алексея Тимофеевича Щетинина. В первые годы учёбы меня почти не интересовали ни искусство, ни пластика. Я очень тосковал по родным краям, особенно ждал встречи с родителями, братьями и сестрами, мне не хватало теплоты домашнего очага. Но усердное учение педагогов и стремление однокурсников после окончания училища продолжить учёбу в художественных вузах зарубежных стран стали толчком для моего дальнейшего хода учёбы. По вечерам я стал заниматься рисунками, оттачивать свои навыки в лепке.  

В 1962 году, после окончания училища три года служил в армии в Подмосковье – в Клину, Одинцове, Наро-Фоминске, там в свободное время не переставал лепить и рисовать, После армии в 1965 году решил поступить в Институт живописи, скульптуры и архитектуры имени Репина в Ленинграде. Первые два года в академии мы, будучи студентами, трудились над портретами, фигурами и рельефами, на третьем году обучения нас распределяли по отдельным мастерским известных скульпторов для изучения тонкостей исполнения тематических произведений. 

Тогда-то я подружился с двумя скульпторами: Владимиром Горевым и Сергеем Кубасовым. Горевой с Кубасовым были столичными ребятами, а вот я родился в самом сердце Каракумов. Мы жили и работали в Ленинграде. Нас объединяла не только дружба. Все мы были учениками известного академика Михаила Константиновича Аникушина и коллегами по творческому цеху. Мой путь в искусстве, в сравнении с моими товарищами, был тернистый и не всегда однозначный, но успехи в учёбе были отмечены ленинской стипендией – в то время это был высокий показатель в вузах. 

— Кого бы вы могли назвать своим наставником либо ключевой фигурой вашей художественно-творческой деятельности? 

— В начале третьего курса мне посчастливилось учиться у знаменитого скульптора академика Михаила Константиновича Аникушина, народного художника СССР, российского скульптура, представителя классической школы. Михаил Константинович был не только талантливый скульптор и замечательный педагог, но и добрый, отзывчивый человек. Он как никто понимал студентов, продвигал их интересы, помогал во всём. Чем больше я узнавал в мастерской Аникушина о сложности работы скульптура, тем яснее становилось, сколько трудностей стоит на пути истинного творчества. Мои академические рисунки в качестве иллюстраций были включены в «Пособие по академическому рисунку» для студентов. Свою дипломную работу «Народное восстание» я защитил на «отлично» и получил направление в аспирантуру. Академик Аникушин взял меня в свою творческую мастерскую, и в течение трех лет я изучал и перенимал опыт и знания своего учителя. Я очень благодарен судьбе за возможность учиться у такого знаменитого мастера. Став свободным художником, я обзавёлся собственной мастерской и работал днями и ночами для приобретения бесценного опыта разножанровой скульптуры. 

— Нурмухаммед Атаевич, Ваша первая монументальная работа – это «Памятник первостроителям Комсомольска-на-Амуре», установленный в 1982 году. Могли бы вы рассказать поподробнее об этом произведении?  

— В 1981 году Центральный комитет комсомола в ознаменование 50-летнего юбилея возникновения Комсомольска-на-Амуре учредил конкурс на лучший памятник первостроителям. Горевому и Кубасову, как обладателям премии Ленинского комсомола, настоятельно рекомендовали участвовать в конкурсе, но на то время они были уже маститым скульпторами и считали, что памятник для Комсомольска-на-Амуре могут сделать без всякого конкурса, если Центральный комитет им это доверит. В ЦК всё понимали, но конкурс был объявлен, идти на попятную было уже поздно, а без участия Горевого и Кубасова конкурс терял свою престижность, о чем скульпторам очень внушительно заявили в ЦК. «Делать нечего, придется участвовать», — решили друзья. Им в голову пришла хорошая идея – пригласить к участию и меня, так как мне как раз было необходимо нарабатывать опыт. В тот же год ЦК комсомола организовал поездку в Комсомольск-на-Амуре. 

И вот набережную Комсомольска-на-Амуре уже почти 40 лет украшает памятник, который считается визитной карточкой города – Монумент первостроителям. Горожане любят его – ведь он, по их мнению, отражает истинный дух города. Пять фигур (четыре мужских и одна женская), высотой в пять метров каждая, изображают молодых комсомольцев, сошедших с парохода на пока еще дикий и необузданный берег Амура. Рядом их нехитрые пожитки: тачка со скарбом, гитара, книги. Замысловатого пафоса в этом памятнике нет, он всего лишь запечатлел миг из прошлого: высадку первостроителей на берегу реки. Вроде бы обыкновенный мемориал обыкновенным людям, приехавшим из разных концов большой страны ради единственной цели — поднять в таежной глуши город, в котором будут жить и работать люди, возводиться новые дома и производства, вестись торговля. Памятник является истинным символом города: ведь первостроители были простыми людьми, приехавшими в эту глушь из разных уголков Союза. Кто-то из них, отстроив город, вернулся домой, а многие остались, дав начало новому поколению. Так что памятник — это подлинная история города, ведь именно так все начиналось: в 1932 году на пароходах «Коминтерн» и «Колумб» на левом берегу Амура высадились комсомольцы-строители. Молодые комсомольцы прошли такой огромный путь не по принуждению, не ради денег, а по велению души и горящего энтузиазмом сердца. Они-то и запечатлены в бронзе, но так жаль, что история возникновения этого мемориала позабыта, имена его создателей помнят немногие. 

Группа «Памятники России» в Твиттере

— А в какой момент известность пришла к вам? 

— Когда я одержал свою первую победу во Всесоюзном конкурсе на лучший проект памятника первостроителям города Комсомольска-на-Амуре в честь 50-летия его образования. Город мне понравился, выглядел он аккуратно, ухоженно, немного напоминал Ленинград, ведь в его строительстве большую роль сыграли именно ленинградские специалисты. Впервые увидев широкие просторы Амура, я невольно сравнил многоводную реку с бескрайними барханами пустыни. Сердцем почувствовал, что памятник будет именно здесь, на набережной, откуда взгляду открывается вся мощь и сила дальневосточной реки. Отчётливо представил себе, как в далеком тридцать втором молодые люди высаживались на берег, восхищенно и тревожно оглядывая эти дикие края. Целая гамма чувств на их лицах: красота этих мест пленит, завораживает, но смогут ли они выжить в этом суровом краю, не сломаться? Так ведь для того они сюда и приехали, чтобы победить, поэтому — никаких сомнений!

«Нет, — рассуждал я про себя, — здесь не должно быть абстрактных конструкций и посылов. Строительство этого города — эпохальное событие для страны, а история не терпит абстрактного отношения, она любит точные детали, конкретику. Памятник, который мы создадим должен быть понятен всем: художнику и работнику производства, приезжему гостю и местному рыболову. Пусть все помнят, как это было, как приезжали сюда ребята, многих из которых, нет уже в живых. Пусть все запомнят пассажиров «Коминтерна» и «Колумба» молодыми, полными сил и желания через годы увидеть здесь цветущий город». 

—  Вы поделились с кем-то такими своими мыслями? 

— Вернувшись с пристани, я всё рассказал другу. Горевому понравилась моя идея, и по приезду в Ленинград наша авторская группа с удвоенной силой приступила к работе. Затем в нашу творческую мастерскую влился Николай Соколов — архитектор, который помог сделать расчеты в подготовке макета. И вот макет был готов и его повезли на конкурсный смотр в Москву. Когда наш проект выиграл, друзья даже не удивились, ведь в него было вложено столько души, что они даже мысли не допускали, что он кому-то не понравится. В Ленинград мы вернулись победителями, но необходима была еще одна поездка на Дальний Восток, для того чтобы на месте согласовать все детали проекта. Миссию презентовать чертежи и макеты возложили на архитектора Соколова, которого сопровождал я. Вместе мы прибыли в Хабаровск, где состоялась встреча с руководством края, и я представил все чертежи и макеты будущего мемориала, после чего они отправились в Комсомольск-на-Амуре. Здесь я представил будущий памятник самим первостроителям. Меня взволновала эта встреча, поскольку я увидел вживую тех уже немолодых людей, которые стояли у самых истоков. Хоть и прошло немало лет с той поры, глаза их горели энтузиазмом и гордостью за свой город. Макет мемориала им сразу понравился. Первостроители заявили, что были именно такими и, конечно же, их в первую очередь интересовало, кого конкретно изображают пять фигур. Они начали строить предположения: «Этот похож на Славку, а тот на Ивана. Да, нет, тот третий – это Вася из Солнцевки». Но я развеял их сомнения, сказав, что изображенные первостроители не имеют привязки к конкретным личностям, это памятник всем и каждому. Старожилы согласились с этим убедительным аргументом, громкие аплодисменты и тёплые слова благодарности завершили эту знаковую встречу.

Фото: https://ukraine.tmembassy.gov.tm/

— И вы вернулись в Ленинград…

— Я и Соколов воссоединились с остальными участниками проекта. Времени на раскачку не было — с учетом масштаба монументальной композиции и сжатых сроков церемония открытия была запланирована на июнь 1982 года, надо было срочно приступать к работе. Друзья, как и обещали, во всём мне помогали – от шлифовки макета до объемных работ. К слову сказать, большую роль в продвижении проекта сыграла ленинградская комсомольская организация, которая оказывала нам всестороннее содействие, предоставляя материал, обеспечивая билетами, помещением, транспортом. В тот период на должность первого секретаря комсомольской организации только заступила Валентина Матвиенко, которую характеризовали как энергичного, дельного специалиста. И действительно мы сами в этом убедились, ведь она делала всё возможное, чтобы мы не думали о житейских проблемах, а занимались только творческим процессом. А процесс формовки памятника пришелся на суровую ленинградскую зиму. Поскольку работать над пятиметровыми фигурами в стандартной мастерской было бы невозможно, в центре города скульпторам предоставили помещение недействующего храма с высоким сводом. Летом там было очень удобно, а вот зимой — невыносимо холодно, но мастера-формовщики придумали выход. Площадку, на которой происходили работы, обтянули прозрачной пленкой, соорудив нечто вроде гигантской палатки, а потом над этой палаткой сделали ещё одну – побольше. Между палатками оставили коридор для передвижения, и установили тепловые радиаторы. На Ленинградском сталелитейном заводе все части композиции отлили из бронзы и готовые детали весом около пяти тонн отправили самолетом в Комсомольск-на-Амуре. 

Открытие композиции состоялось 10 июня 1982 года. Собрались представители всех советских республик: художники, артисты, общественные и партийные деятели. Памятник и по сей день живет своей жизнью на набережной Амура, являясь объектом гордости и любви простых горожан.
В том же году я возвратился в родной Ашхабад, где продолжил создавать…  Памятник великому композитору Нуры Халмамедову, полный драматизма мемориал жертвам страшного ашхабадского землетрясения 1948 года; парящие Пегасы над комплексом Национального музея, бюст-памятник Берды Кербабаеву в Теджене; живой и народный памятник Сеиди на родине поэта. 

Фото: https://ukraine.tmembassy.gov.tm/

— …вами был создан памятник Александру Сергеевичу Пушкину, гипсовую копию которого вы подарили туркмено-российской средней общеобразовательной школе в Ашхабаде, носящей имя великого русского поэта. 

— Несколько лет назад у сотрудников Посольства РФ в Туркменистане, представителей руководства Астраханской области, где в качестве подарка от туркменского государства был установлен монумент великому туркменскому поэту Махтумкули, появилась идея ответного дара со стороны Российской Федерации в виде памятника Александру Сергеевичу Пушкину – великому поэту, значение которого для туркменской словесности трудно переоценить. Скульптуру планировалось установить на территории туркмено-российской школы, носящей его имя, в городе Ашхабаде. 
В настоящее время я готов завершить работу над памятником поэта в бронзе. Уверен, что открытие монумента Пушкину в Ашхабаде подтвердит прочность культурно-исторических связей между Туркменистаном и Российской Федерацией и придаст им новый импульс.

Пользуясь случаем, хотел бы выразить искреннюю благодарность дипломатам Посольства РФ в Туркменистане, а также художнику, заслуженному деятелю искусств Туркменистана Батыру Бекмурадову за содействие в передаче гипсовой фигуры Александра Сергеевича Пушкина в качестве моего подарка совместной туркмено-российской школе. Гипсовый монумент был смонтирован и поставлен в фойе школы осенью 2019 года. 

Счастливчики, которым удалось лично посетить мастерскую известного туркменского скульптора Нурмухаммеда Атаева, признаются, что испытали то волнующее и радостное чувство, которое доставляет подлинное искусство, яркое и глубокое, правдиво отражающее жизнь. У мастера есть работы, перед которыми хочется долго стоять и разглядывать, работы, покоряющие с первого взгляда и вызывающие горячие чувства. В его ашхабадской мастерской многие работы напоминают ленинградский период творчества. В их числе медная гальваника «Портрет студентки» – работа, которую приобрела Государственная Третьяковская галерея. 


Часть произведений художника, «Строители», «Пограничник», портреты-бюсты, рельефная композиция «Кемине среди народа», находятся в коллекции Туркменского Государственного музея изобразительных искусств.  Его станковые произведения находятся в частных коллекциях России, США, ОАЭ, Таиланда. Почерк скульптора-реалиста чёткий, исполненный вдохновения и лиризма, ведь Нурмухаммед Атаев всегда верен делу, выбранному когда-то в юности, делу, ставшему его призванием, его судьбой.