Анатолий Торкунов: «Главная наша цель – движение. Вперёд и ввысь!»

Александр ЛЕБЕДЕВ:

75-летие МГИМО – это отличная тема для начала серьёзного разговора о ВУЗе, о профессии, о жизни… Вы поступили в МГИМО в 1967 году – году пятидесятилетия Великой Октябрьской социалистической революции! Это был год выдающийся! Рабочих и служащих перевели на пятидневную рабочую неделю с двумя выходными днями, строчка из Конституции о том, что «граждане СССР имеют право на отдых», стала одним из популярнейших слоганов того времени. А Вы выбираете профессию дипломата, то есть выбираете фактически образ жизни без выходных, без отдыха. Почему перворазрядник по плаванию, душа компании, участник коллектива молодёжной театральной студии при Дворце культуры ЗИЛа выбирает профессию дипломата?

Анатолий ТОРКУНОВ:

Мне приятно, что вы хорошо мою биографию изучили, и мои школьные пристрастия! Для меня, кстати, уже забытое, что в 67-м году перешли на пятидневную рабочую неделю… Конечно, когда я поступал в МГИМО и задумывался о своем будущем, я вообще этому не придавал никакого значения, поскольку тогда, когда мы были в молодом возрасте, дни летели стремительно, и что суббота, что воскресенье, что среда – не сильно отличались друг от друга. 

Особенно в последнем классе, когда приходилось много работать и в субботу, и в воскресенье – готовиться ко вступительным экзаменам, которые в МГИМО всегда были исключительно тяжелыми. Конкурс 12 человек на место, и конкурс медалистов, и конкурс производственников. Еще и ребята, отслужившие в армии, — и у них были соответствующие льготы. Так что, не врезалось мне в память, что именно этот год стал годом перехода на пятидневную рабочую неделю. Ну вообще, конечно, в жизни бывает много всяких неожиданностей.

Я узнал о существовании МГИМО, когда восьмиклассником от школы поехал в Артек и там встретил нескольких ребят из московских школ, которые мне рассказали о МГИМО и о том, что они туда собираются поступать. Ребята были постарше немножко, 9-10 класс — тогда в Артеке были и группы старшего возраста. И мне этот рассказ показался интересным, я после этого стал к вузу присматриваться. Информации было очень мало. Интернета не было, понятно, и в средствах массовой информации о МГИМО практически не писали. 

Потом узнал, что там была достаточно сложная процедура поступления. Всякого рода рекомендации надо было получать: комсомольские рекомендации, характеристики, проходить довольно сложную медкомиссию в поликлинике института. Но меня эта профессия захватила, потому что я очень любил историю, очень много читал про историю дипломатии.

Тогда выходили замечательные романы, посвященные дипломатам, например, Саввы Дангулова, и вообще, историческая литература. Был довольно серьезный роман Валентина Ивановича Костылёва об Иване Грозном, роман об Иване третьем, даже Сталинскую премию получил. Там было очень много, собственно, о дипломатии Руси, России. И эта тема меня привлекала. 

О поступлении в театральный вуз я, откровенного говоря, не думал, поскольку понимал, что там все-таки надо иметь особый талант, чтобы стать хорошим актером. Ведь если ты выбираешь профессию, ты хочешь стать в ней большим и знаменитым. Поэтому я думал тогда о журфаке и истфаке МГУ и о МГИМО. 

Как не раз рассказывал министр Лавров, в МГИМО экзамены начинались раньше, поэтому все мы испытывали судьбу, и пытались начать этот марафон вступительных экзаменов раньше, в июле. И я тоже пришел в МГИМО. 

Надо было к языку готовиться, я учился в простой школе, не языковой. Поэтому я готовился к экзамену отдельно. Родители, так сказать, поднапряглись, даже репетиторов мне взяли. Тогда было 5 экзаменов, я получил 23 балла за экзамены – это был проходной балл. И поступил. Ну, а дальше уже МГИМО – это как судьба. Так захватывает, что здесь уже живешь в этой атмосфере, с этими друзьями, с этими людьми всю жизнь – и студенческую, и послестуденческую. Потому что очень сильное соприкосновение идет и по службе, и по дружбе, и по веселью, и по делу, как в нашем гимне поется. И, поэтому, для меня уже МГИМО стал судьбой. Я не всю свою жизнь провел в МГИМО, но значительную часть посвятил МГИМО и счастлив этим обстоятельством. 

Александр ЛЕБЕДЕВ:

Вот, как раз хотел, чтобы мы поговорили с вами о дипломатии и о некоторых серьезных вещах – таких, как выбор профессии. Просто мы сейчас иногда идеализируем свои школьные, студенческие годы, а иногда наоборот происходит драматизация: «Как было тяжело!..»  А Вам что самое яркое запомнилось из студенческой жизни того времени?

Анатолий ТОРКУНОВ:

Вы знаете, несмотря на то что конец 60-х годов называют началом застоя, моя студенческая жизнь была безумно активная. Во-первых, надо было очень много учиться, поскольку два иностранных языка, сложные программы, высокие требования — надо было это все успевать делать. И зачастую захватывали ночь, чтобы подготовиться к семинарам…

Но, помимо этого, была замечательная студенческая жизнь.  К праздникам выпускали гигантские настенные газеты, готовили спектакли, выступления самодеятельности, по всей Московской области ездили с концертами. Это было безумно интересно, потому что это было знакомство с жизнью, знакомство со страной, когда мы из года в год по многу раз, я — три раза, ездили в стройотряды. Причем, в первый стройотряд 68-го года в Хакасию мы практически всем курсом выехали и три месяца там провели. Я в передовом отряде поехал, то есть мы досрочно сдавали экзамены, сами ставили там палатки, сами в этих палатках жили. Мы приехали вообще на пустое место — один вагончик только стоял. В Хакасии было очень интересно и очень тяжелый труд. А вечером – песня, гитары. И труд, и капустники, которые мы там устраивали. То есть жизнь была наполнена смыслом и интересом, и весельем, и товарищеским общением, и любовью, естественно, как и должно быть в молодые годы. И, в общем, это была интересная, полноценная жизнь. Так что я, как и подавляющее большинство моих друзей, товарищей, о студенческих годах как о самых интересных, в чём-то беззаботных по сравнению с последующими годами своей жизни, вспоминаю с огромным удовольствием! 

Я со студентами встречаюсь часто и вижу, что и сейчас у тех, кто хочет эту жизнь провести интересно, всё это получается. У нас вообще есть возможность изучать сколько захочешь языков.

Александр ЛЕБЕДЕВ:

Разные источники называют 53 и 54…

Анатолий ТОРКУНОВ:

Это от года зависит. У нас есть такой центр языков дополнительного изучения. То есть два обязательных, а дальше ты уже сам берешь язык. Там надо доплачивать, но доплата очень скромная – только труд преподавателя. И полторы тысячи студентов учат третий, четвертый язык. Это довольно много людей, которые желают и готовы приобретать новые и новые знания. Но в конечном итоге мы не иняз, а ВУЗ, который даёт базовую профессию, даёт знания экономиста, юриста, международника, журналиста, менеджера, эколога, и ребята всё успевают. 

У нас существует волонтерское движение. Только что прошел Экономический форум Россия-Африка. Десятки волонтеров там работали. На этом саммите мы получили сердечную благодарность от организаторов, от Росконгресса, в частности, который занимался организацией всех этих мероприятий. 

Так что у нас каждый может найти себе дело по интересу. Только театральных студий – две! Ставят серьёзные драматические вещи. С подтекстом. Это очень радует. Вот, к 75-летию выпустили большой сборник стихов. Студенты и своим подругам их посвятили, и друзьям, и жизни, и родителям. И я был очень приятно удивлен, что одно прекрасное стихотворение было посвящено памяти Андрея Андреевича Громыко, а второе – памяти Андрея Карлова. Это мой товарищ хороший, который трагически погиб в Турции. И ведь их никто к этому не побуждал. Ко мне обратились только тогда, когда сборник был готов к печати, уже отнесли в типографию. А стихи они сами написали и видно, что, как говорится, душой написаны стихи эти. Здорово!

Я считаю, что, конечно, они отличаются от нас тех, студентов 70-х годов, 80-х, 90-х, но они не хуже. Они просто несколько другие, но абсолютно хорошие ребята. Я испытываю чувство оптимизма, откровенно говоря, несмотря на все наши трудности и мировые, в целом. 
Я верю, что мы растим хорошее будущее поколение.

Александр ЛЕБЕДЕВ:

Ну, у вас все-таки и отбор происходит по-прежнему достаточно жесткий. Стать студентом МГИМО по блату нельзя…

Анатолий ТОРКУНОВ:

Ну, некоторые считают, что можно.

Александр ЛЕБЕДЕВ:

…но потом, когда приходят, получается, что нельзя.

Анатолий ТОРКУНОВ:

Потому что всё равно вылетают, даже если так получилось.

Александр ЛЕБЕДЕВ:

Да, даже если идут на платный, потом приходится или менять вуз, или начинать на самом деле серьезно, напряженно учиться… 

Анатолий ТОРКУНОВ:

Да, это правда. 

Александр ЛЕБЕДЕВ:

…потому что у вас много профессий кроме международной журналистики, которая дала нашему сообществу талантливых профессионалов, вообще очень много выдающихся людей, воспитанных в этих стенах. Существуют, как вы говорите, и экологи, и экономисты. Все они заканчивают вуз, где готовят дипломатов. Поэтому получается, что стержень в любой подготовке — всё-таки дипломатия?

Анатолий ТОРКУНОВ:

У нас определены даже несколько стержневых курсов, которые обязательны для всех. Об этом прекрасно сказал Валентин Фалин, один из первых наших выпускников, дипломат, посол, он много других должностей занимал. Это, конечно, история, это, конечно, экономика и теория макро- и микроэкономики, это, конечно, право, это иностранные языки и в широком смысле философия. То есть, пять столпов. Но, если говорить о тех программах, которые есть по каждой специальности, это, конечно, международные отношения, дипломатия, международное право и международно-экономические отношения – независимо от того, на какой специальности находишься, это просто обязательные, базовые, стержневые курсы.  

Существует экономическая дипломатия, экологическая дипломатия, есть гуманитарная дипломатия, которой занимаются журналисты. Так или иначе, сюжеты, связанные с дипломатией, очень серьезно присутствуют везде. 

Александр ЛЕБЕДЕВ:

Общеизвестно, что этимология слова «дипломат» — от греческого «сложенный вдвое письменный документ». Говорит ли это о том, что дипломатия – закрытая профессия? Ведь в переносном смысле «дипломат» — это тот, кто умеет добиться поставленной цели, проявляя искусство и тонкость в отношениях с людьми…

Все-таки, что для вас как человека, который жизнь всю посвятил дипломатии, общается с разного уровня дипломатами, что означает понятие «дипломатия»? 

Анатолий ТОРКУНОВ:

Дело в том, что, конечно, с годами-то меняется и дипломатическая практика, и дипломатические приёмы. Мы сегодня говорим о совершенно новых формах дипломатии – например, твиттер-дипломатия, которую так любит Президент США. Но, дело в том, что, конечно, есть классическая, традиционная дипломатия. Как бы ее сегодня не критиковали, она сохранится, потому что базовые решения, фундаментальные решения — они без основательной подготовки приниматься не могут: ни в двусторонних отношениях, ни в отношениях многосторонних. А такого рода тщательная подготовка, конечно, должна вестись за закрытыми дверьми. И дело не в том, чтоб что-то скрыть от людей, наоборот, всё это делается для людей. 

Вообще, дипломатия – это искусство возможного. То есть необходимо искать компромиссы, договоренности. А это совсем не обязательно выносить сразу на общенародную дискуссию, потому что такого рода дискуссии могут просто навредить процессу детального поиска компромиссов.

Как готовились все договоры по разоруженческой тематике и СНВ, и договор по ПРО? Сейчас появилось много воспоминаний, работ на этот счет. Теперь уже можно, открыли многие материалы. Даже удивляюсь. Я тогда совсем молодым был, когда готовились базовые разоруженческие договоры с американцами, в частности, в период визита президента Никсона в Москву в 72-м году. И переводчик, наш замечательный выпускник Андрей Вавилов опубликовал книгу «Тайны разведки – взгляд очевидца», связанную с этими переговорами.
Там такие интересные детали, как это всё тщательно делали. Переговоры шли в составе Никсон – Брежнев, а иногда Брежнев — Косыгин — Никсон, Каждый день в две сессии. А вечером ещё и вечерний обед, где это всё продолжалось. Потом, перед визитом уже Брежнева в Америку, приезжал Киссинджер, жил в Завидово на даче у Брежнева. У них по шесть-восемь часов в день были переговоры. Тут и военные были, и наши технари, и ученые, которые этими ракетами занимались. То есть это всё тщательная, доскональная подготовка! Людям объявляется уже о заключении договора. Выходят на дорожки, подписывают документы, пьют шампанское. А до этого — работа ночами, подготовка взаимоприемлемых решений.

Так что уверен: классическая дипломатия будет сохранять свою силу. Но конечно, сегодня она гораздо более открытая, хотя бы в силу того, что раньше, как вы правильно говорите, эти дипломатические донесения шли по секретной почте, их перевозили неделями.
А сейчас вы садитесь за компьютер, открываете айпад и все события видите онлайн. Практически молнией приходят сообщения о любом происшествии, о любом заявлении руководителя. В 80-х были слушанья в Конгрессе, но ещё надо было, как говориться, найти место в зале. А сейчас все это есть — пожалуйста, по телевизору смотри, читай на своем айпаде или на компьютерном планшете. 

И, конечно, у дипломатов стоит теперь другая задача: если информировать, то информировать о вещах, которые не общедоступны, информировать с учетом своей аналитики, своих соображений, идей, и в этом смысле дипломатия серьезно усложнилась. Вместе с тем, упростилась в том смысле, что очень много открытых источников, которые можно использовать для аналитической работы. И, надо быть, конечно, готовым очень серьезно и быстро реагировать на то, что происходит в мире, поскольку всё происходящее моментально становится известно всему миру.

Александр ЛЕБЕДЕВ:

Появилась другая проблема – фейковых новостей. И если раньше дезинформацию надо было провести тонко, то сейчас она быстро становится достоянием больших масс и будоражит всех, в том числе и практическую дипломатию. 

Анатолий ТОРКУНОВ:

Вот как раз задача дипломата – «отделить зёрна от плевел» и дать достоверную информацию. Есть, конечно, и циничные определения дипломатии. Например, Черчилль говорил о том, что задача дипломата сообщить правительству о том, что произойдет, а когда это не происходит – объяснить почему этого не произошло. Я всё-таки придерживаюсь классической трактовки о том, что дипломатия – это возможность решать проблемы без войны, без силового столкновения. 

Александр ЛЕБЕДЕВ:

В 1983 году в США Вы начали постигать Школу практической дипломатии. Вашингтон тогда называли «горячим цехом» советской дипломатии. Начало 80-х – это период острейшего противостояния двух систем: Афганистан, американская программа «звёздных войн», объявление Советского союза «империей зла», размещение ядерных ракет США в Европе… Я в 1983 году служил на ракетном подводном крейсере стратегического назначения и прекрасно помню, как, выходя на боевую службу, командир зачитывал металлическим голосом холодные строчки боевого приказа: «заступить на боевое дежурство по созданию адекватных мер противодействия Соединённым Штатам Америки…».

А как дипломатия, о которой вы говорите, противодействовала Соединенным Штатам Америки в тот период? 

Анатолий ТОРКУНОВ:

Ну, там же не только проблема противодействия была, а наоборот, нахождения каких-то взаимоприемлемых решений, и в общем, их всё-таки удавалось находить. Это и подготовка, уже чуть позже, известной встречи Горбачева с Рейганом в Рейкьявике в 1986 году, и последующие встречи. Принимались исторические, на мой взгляд, решения, связанные с ослаблением международного противостояния.
Да, был тяжелый период. Но, я вам скажу, что сейчас ситуация не менее напряженная. Мне кажется, в чем-то даже более напряженная — у дипломатов большие трудностей, поскольку появилась в США агрессивная русофобия, она мешает работе. Одно время даже общение посла с официальными лицами очень сильно ограничивалось. Раньше американцы, особенно в академических кругах, охотно шли на контакт. А потом всё изменилось. Сейчас, вроде бы, это преодолено, но, тем не менее был такой этап. Поэтому, задача-то заключалась, конечно, прежде всего, в том, чтобы адекватно информировать центр о том, что происходит на базовых направлениях американской политики. В том числе и на азиатско-тихоокеанском, которым занимался я. Конечно, это уже дело прежде всего посла — давать соответствующие рекомендации. Как известно, Анатолий Фёдорович Добрынин был выдающимся дипломатом и политиком, и вообще сыграл огромную роль не только в российско-американских отношениях, но и в истории нашей дипломатии и в её успехах (С 1988 года был советником главы государства М.С. Горбачёва по международным вопросам – прим. «Большая Азия»). Неслучайно мы в этом году так широко отмечаем его столетие со дня рождения. Два фильма выйдет об Анатолии Добрынине, переиздали его книгу «Сугубо доверительно». Он формулировал много идей и интересных предложений. Ну, вы помните, тогда же был период постоянной смены руководителей страны в связи с их уходом. 

Брежнев, Андропов, Черненко… Поэтому не очень было понятно, как выстраивать долгие отношения, но важно было поддерживать какой-то уровень стабильности, соблюдать те договоренности, которые уже были достигнуты по части разоружения и обеспечения международной безопасности. Мне кажется, что здесь серьёзную роль играло посольство в Вашингтоне и, прежде всего, конечно, посол Анатолий Федорович Добрынин. 

Александр ЛЕБЕДЕВ:

И тем не менее, были очень интересные истории, связанные в том числе и с Азией… Работая в США, если не ошибаюсь, вы отвечали за анализ азиатской политики США. Не сомневаюсь, что и сейчас внимательно следите за этой темой. А что изменилось за 35 лет в американо-азиатском дипломатическом векторе?

Анатолий ТОРКУНОВ:

Ну, он достаточно последовательный. Просто сегодня ясно, что многое меняется – и прежде всего с подъемом Китая. Сегодня это вторая мировая держава по экономическому потенциалу. И, конечно, американцы сегодня в своей внешней политике не только на азиатском, но и на любом направлении фактор Китая принимают во внимание. Азии тогда уделялось очень большое внимание. У американцев там были две военные базы – база ВВС на Филиппинах, и крупнейшая морская база в Юго-Восточной Азии. Поэтому для них это были очень чувствительные темы. И, надо сказать, что нам довелось подготовить очень много документов, которые так или иначе потом направлялись в центр. 

Филиппинское направление было одним из самых серьезных в тогдашней работе. Одной из центральных тем был Китай. Ну, и индокитайская тема тоже очень важна для американцев в силу их участия во Вьетнамской войне.

Словом, у американцев к этому регионы всегда был огромный интерес. Но, сегодня, они, конечно, перестраиваются и даже этот регион пытаются называть по-другому – не азиатско-тихоокеанский, а индо-тихоокеанский регион. Слово «Азия» вообще исчезает из определения. Хотя, некоторые страны региона прямого выхода к океану не имеют.

Идея заключается в том, чтобы через концепцию тихоокеанского региона противостоять, в том числе, китайской идее «Один пояс – один путь». Я принимал участие в нескольких конференциях, где обсуждалась эта концепция. Есть ее сторонники, но очень много противников. 

И наша позиция, российская, заключается в том, что есть устоявшееся понятие азиатско-тихоокеанского региона, где созданы очень многие механизмы кооперации, обеспечения безопасности, где ключевую роль, конечно же, играет и Китай, и АСЕАН, и Восточноазиатский саммит, и АТЭС, и многие другие инструменты. 

Надо это укреплять, а не выдумывать новые концепции, для того чтобы создавать противостояние уже устоявшимся институтам, существующим в регионе. 

Александр ЛЕБЕДЕВ:

При вашем широчайшем политическим кругозоре всё-таки доминирует корейская тематика. Вы с 2013 года почётный гражданин Сеула, в 2000 году Вы награждены орденом «За дипломатические заслуги Республики Корея». СССР не признавал Южную Корею до 1990 года. 

Сегодня Республика Корея – это один из приоритетных партнёров России в Азиатско-Тихоокеанском регионе, с 1 января 2014 года введён безвизовый режим для граждан наших стран. Я знаю, что руководство Республики Корея ставит перед своими дипломатами серьезные задачи по расширению и углублению интеграции, в том числе в области инвестиций. А какие перспективные задачи стоят перед нашей дипломатией в Сеуле? Как мы участвуем в урегулировании проблем Корейского полуострова? Как, на ваш взгляд, будет развиваться этот очень значимый для нас регион? Хотя, я помню, в одном из интервью вы сказали, что по Корее всегда было много прогнозов и все они не сбывались, но тем не менее, на ваш взгляд, какая там будет ситуация?

Анатолий ТОРКУНОВ:

Я могу сказать, что есть, конечно, тренд, который связан так или иначе с известной разрядкой напряженных отношений между Севером и Югом. Это совершенно очевидный фактор. Хотя, конечно, там тоже всё движется не ровно, достаточно нервно, но вместе с тем, если говорить о частоте контактов представителей двух стран, то уже существуют соответствующие каналы.

На мой взгляд, это очень здорово. Я, откровенно говоря, в скорое объединение не верю — думаю, что это достаточно длинный исторически отрезок времени. Но в целом государственность на Юге и на Севере состоялось – несмотря на все экономические трудности, которые есть в КНДР, это два «прочно стоящих на ногах» государства.

Там медленно, но тоже реализуются реформы и повышается уровень жизни, что исключительно важно. Сам я был в последний раз в Северной Корее по случаю столетия со дня рождения товарища Ким Ир Сена семь лет назад. Но буквально на днях мне рассказывал мой товарищ, который там побывал, что очень заметны позитивные изменения. Где-то вообще исчезли антиамериканские лозунги, которые всегда были на самых видных местах — такая визуальная пропаганда в Северной Корее. То есть встречи руководителей США и Северной Кореи какие-то результаты дали. Другое дело, что они часто происходили наскоком, без предварительной подготовки, как мы понимаем. Северокорейские специалисты, как правило, на этот счет хранят молчание, поскольку в Северной Корее не принято высказываться публично. Видимо, именно это позволило достичь более глубоких договоренностей в части по так называемой «северокорейской ядерной проблеме». 

Процесс идет, это нельзя не заметить и это, откровенно говоря, позитивное дело. Для нас очень важно, чтобы ситуация развивалась мирным образом, потому что Корейский полуостров перенасыщен самыми современными видами оружия, миллионной армией, а у нас с КНДР есть граница. Хоть и маленькая, но есть. Северная Корея, как известно, обладает ядерным оружием, поэтому очень важны процессы денуклеаризации полуострова, но они не могут идти сами по себе. Необходимы гарантии безопасности КНДР, формирование доверительных отношений между Севером и Югом. Понятно, что после десятилетий вражды очень трудно искать понимания, но есть уже позитивные результаты. 

Ну и, потом, когда мы говорим о Корее, все-таки надо иметь в виду, что несмотря на разъединение, все корейцы чувствуют себя единой нацией, потому что у них единое прошлое, единая история и до 50-х годов прошлого века они развивались как единое государство на протяжении многих столетий. 

Александр ЛЕБЕДЕВ:

Появление на Олимпийских играх единой команды Кореи вызвало в мире просто бурю эмоций. У нас был большой разговор с послом Республики Корея в России, который рассказывал о задачах, поставленных перед министерством по объединению Кореи. Все говорят о том, как надо объединяться. Хотел бы задать вопрос по интеграционным процессам, потому что сегодня тема евразийской интеграции, пожалуй, одна из самых «модных» тем на бесчисленных конференциях и круглых столах. Сотни общественных организаций в рамках «народной дипломатии» пытаются выстроить коммуникации, на самом высоком межгосударственным уровне обсуждаются ключевые вопросы повестки дня в странах Азии и Европы, но большинство политиков и экономистов высказывают озабоченность тем, что реалии времени свидетельствуют скорее о дезинтеграции. Это и военные конфликты, и торговые войны, и территориальные споры. Как вам видится тема Евразийства? Чего в ней больше – экономики, политики, культуры? Какая из глобальных тем Евразийской интеграции, на ваш взгляд, будет доминировать? 

Анатолий ТОРКУНОВ:

Ну, региональное обособление и микрообособление всё равно будет происходить. Евразийская интеграция — это когда на основе интересов близких групп стран выстраиваются совершенно особые отношения. Здесь серьезную роль играет и религиозный фактор, и этнический, и многие другие, в том числе связь элит.

Естественно, что это будет, но всё-таки основной тренд развития — это большая Евразийская интеграция. И я уверен, что уже на наших глазах будут очень серьезные повороты, связанные с появлением такого мощного объединения как Евразия. В том числе от Лиссабона до Владивостока. Да, не только с Севера на Юг, с Юга на Север, но и по горизонтали. 

Развивается наш ЕАЭС. Там много проблем, мы прекрасно это понимаем, и об этом, кстати, наши руководители говорят открыто. И даже, как говорится, в рамках новой открытости дипломатии, мы видим это по телевизору, что такое противоречие не скрывается от людей, как говорят, простых обывателей, которые вообще не вовлечены в какие-то политические решения на этот счет. Но тем не менее процесс-то идет!  

И, конечно, я уверен, что огромный проект, который реализуют китайцы, «Один пояс – один путь», сегодня уже играет очень существенную роль в экономическом развитии стран. Южная Азия, Юго-Восточная Азия – это и логистические цепочки, это и производственные цепочки. Всё это будет продолжаться. Этот процесс просто невозможно удержать, потому что это общемировой тренд. 

Александр ЛЕБЕДЕВ:

Телеканал «Большая Азия» является единственным телеканалом России, который два года тому назад вошёл в Ассоциацию телекомпаний стран «Шелкового пути». Сегодня это уже 19 государств, 32 компании. В январе мы начинаем производство передач о туристической и инвестиционной привлекательности Москвы и Санкт-Петербурга для аудитории в полтора миллиарда человек.

Завершая наш разговор, не могу не спросить вас о юбилее МГИМО. Вы приняли руководство вузом в самое сложное время. С 1992 года вы смогли радикально изменить весь процесс подготовки российских дипломатов. Я принимал участие в XII Конвенте Российской ассоциации международных исследований и скажу, что насыщенность тем, обсуждаемых в рамках Конвента, просто поражает. Реально! 

В этих стенах обсуждаются самые актуальные вопросы мировой повестки дня. Спикеры – это авторитетнейшие лидеры мнений. Знаю, что вы не останавливайтесь на достигнутом! Университет стремительно развивается. Какие перспективы у вуза? Какие планы на будущее?

Анатолий ТОРКУНОВ:

«Прошлое наше замечательно, настоящее – блистательно, будущее — ещё более превосходно!»  Я не дословно цитирую слова известного деятеля пушкинской эпохи, но похоже, во всяком случае. Я вам скажу, что 75 лет – это ничто исторически. Это совершенно молодой вуз, который развивается, меняется на глазах. 

Хотя если иметь в виду слияние с одним из старейших российских вузов — Московским институтом востоковедения, преемником Лазаревского училища, созданного в 1815 году, то МГИМО уже не 75, а 204 года. Институт востоковедения стал частью МГИМО уже в 50-е годы прошлого века…

Но тем не менее, вы правы, конечно, что нам 75 лет. Из такого, достаточно скромного по численности студентов вуза, нацеленного, прежде всего, на подготовку специалистов для дипломатической службы, МГИМО сегодня вырос в большой университет. По сравнению с МГУ или Высшей Школой экономики он не очень большой, но в целом, большой.

Девять тысяч студентов уже сегодня. Есть филиал в Ташкенте, который уже начал работать. Но официально мы, надеюсь, откроем его в декабре, уже торжественно откроем. Хотя, ребята уже учатся. Мы там будем не то, чтобы расширяться численно по студентам, но будем открывать всё новые и новые программы, проекты, специализации.

Конечно, будем использовать наши преимущества, а у нас их много. Мы уже вспоминали, что у нас только иностранных языков – пятьдесят два! Сегодня большая потребность в редких языках – мы можем готовить специалистов по вьетнамскому языку, тайскому языку. Мы можем объединить не только тех специалистов, которые учатся у нас, но и тех, кто МГИМО окончил, специалистов, уже работающих с этими странами. Прежде всего — в бизнесе. Мы будем предлагать свои услуги и в этом секторе. Сейчас работаем над стратегией развития на следующие пять лет, планируем в начале будущего года эту стратегию утвердить на Наблюдательном совете. Очень много всякого рода новшеств будет в этой стратегии. И цифровизация обучения…

Но я категорически не согласен с теми, кто говорит, что онлайн образование придёт на смену традиционному. Главное, что нужно приходящему в 17 лет в вуз молодому человеку – общение с преподавателем! Он должен получать эмоциональный и интеллектуальный заряд. Главное – это личность преподавателя!

Но тем не менее будет создаваться цифровая среда, электронная среда. Над этим мы сегодня очень много работаем. Будут открываться новые магистратуры по разного рода специализациям. Мы создаем магистратуры не только с зарубежными вузами по каким-то нашим относительно традиционным специальностям, а у нас таких магистратур уже около 34-х. Но есть несколько направлений, разработанных совместно с российскими вузами для того, чтобы объединить компетенции этих вузов и нашего. У нас есть такая магистратура по спортивной дипломатии, есть по сырьевым рынкам, по аграрным рынкам с двумя ведущими российскими сельскохозяйственными университетами. 

По искусственному интеллекту есть совместные программы с МФТИ. Мне кажется, это очень перспективное направление развития любого вуза. И коллеги, с которыми мы работаем, считают так же. Мы с МГУ открыли две совместные программы! Казалось бы, в МГУ есть всё своё. Зачем мы им? Но они полагают, что очень важно те компетенции, которых, может быть, им в чём-то не хватает, дополнить компетенциями братского вуза, тем более что мы вышли в свое время из МГУ. 

Александр ЛЕБЕДЕВ:

В МГУ есть Институт стран Азии и Африки.

Анатолий ТОРКУНОВ:

Да, мы активно сотрудничаем с ИСАА МГУ. Это наши партнёры. Планов у нас громадьё, но живём мы в мире реальности, поэтому будем смотреть всесторонне на перспективные разработки. Но главная наша цель – движение. Движение вперёд и ввысь!

Александр ЛЕБЕДЕВ:

Спасибо огромное за этот разговор — системный, глубокий. Я от всей души желаю творческих успехов вам лично и вузу, который вы возглавляете. Я уверен, что впереди очень много интересных, серьёзных событий. А мы, как телеканал будем вашим стратегическим информационным партнером.

Анатолий ТОРКУНОВ:

Спасибо, больших успехов вашему каналу. 

Александр ЛЕБЕДЕВ:

Спасибо!