Алексей Маслов: Региональные международные организации

– В гостях у «Большой Азии», на телеканале и на сайте «bigasia.ru», Алексей Маслов, доктор исторических наук, профессор Высшей школы экономики, востоковед. Темой сегодняшней передачи являются международные организации. Исторически они возникали по совершенно разным поводам. Например, на срезе XIX и XX веков они создавались или спонтанно возникали в качестве военных, а иногда и политических или экономических союзов. Но, как правило, такие образования были недолговечны. В настоящее время мы может констатировать всплеск интереса к деятельности структур подобного рода. Их можно условно отнести к региональным либо другим обособленным по какому-либо принципу организациям. Насколько, на Ваш взгляд, распространение многочисленных новых организаций действительно обусловлено объективной необходимостью?

– Напомню, что блокостроительство идет весь ХХ век. Но в более ранний период само по себе блокостроительство было простым, так как планета была поделена на 2 части: мир капитализма и мир социализма. Советский Союз создавал свои блоки, а США – свои. И, по существу, в известной степени, эти блоки были придатками двух крупнейших стран. При этом Китай пытался накрыть зонтиком так называемые страны Третьего мира, играя особую роль в Движении Неприсоединения. Таков был статус кво анте (лат. «положение дел раньше»). А вот сейчас эти блоки не только структурно, но, прежде всего, и тематически значительно усложнились. В частности, на сегодня они не подчинены какому-либо одному государству, но создаются по принципу коммунализма, то есть страны объединяются на основе общего интереса или общего региона.

Именно так возникает новый тип организаций подобного рода. Сначала появилась ШОС, а  потом возник БРИКС. Шанхайская Организация Сотрудничества была запущена в конце 90-х – начало 2000-х годов, как выражение озабоченности 5 стран-основательниц («Шанхайская пятерка»), пытавшихся противостоять каким-либо образом присутствию США в регионе Центральной Азии. Напомню, что тогда Центральную Азию страшно лихорадило: наблюдались волнения в Таджикистане, нестабильность властных структур в Кыргызстане… Разумеется, и Китай, и Россия были крайне озабочены этими деструктивными процессами.

Поэтому, в первую очередь, были приняты меры, чтобы страны могли спокойно и стабильно развиваться, а на территории Азии не появлялось американских баз — в том числе, так называемых баз подскока или дозаправки. Потом там, конечно, резко пошел вверх наркотрафик, начавший свое распространение с территории Афганистана и далее —  через границу с Казахстаном и Кыргызстаном в Китай и Россию, что не могло не вызвать в ту пору определенную  озабоченность. Поэтому базовой идеей создания ШОС явилась борьба с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом. В те годы это было всемерно  оправдано. 

В 2001 году на этих предпосылках возникает ШОС в числе уже 6 стран. Но организация, которая базируется исключительно на борьбе с каким-либо явлением, не обладает большим энергоресурсом. Вместе с тем,  антитеррористический центр ШОС показал хорошие результаты. Но все же этого было мало. Отсюда необходимость находить какие-либо другие идеи. В те годы началась стагнация процесса. В этой связи уточню, что, на мой взгляд, в середине 2000-х годов ШОС находился в упадке именно потому, что экономические проекты просто не проходили. Это во многом связано с тем, что, с точки зрения технологии процесса, экономический проект на многосторонней основе построить очень сложно.

Возглавив ШОС, Россия предложила новую повестку. Согласно уставу этой международной организации, представители стран-участниц поочередно  замещают председательство в порядке ротации. Считаю, что предложенный тогда рабочий план был совершенно правильным начинанием. Во-первых, вменялось в необходимость создание единого образовательного пространства. Тогда на волне этой реформы и появился Университет ШОС, который работает и поныне. Это  сетевой университет, объединяющий более 70 университетов из 5 стран мира. Они в состоянии так поставить образовательный процесс, что студент начинает учиться в одной стране, а потом продолжает занятия во второй, позже — в третьей. Таков дух обменного образовательного процесса. ШОС также запустил дискуссию по поводу проблем, связанных с водными ресурсами, безопасностью, борьбой с кибертерроризмом. Иными словами, ШОС начал долгосрочный поиск решения проблем, а не выработку точечных ответов на сиюминутные вызовы. Таким образом, акцент был сделан на разработке позитивных мер.

На сегодняшний день, как известно, ШОС расширяется:  присоединились Индия и Пакистан. Таким образом,  впервые из небольшой региональной организации выросло трансрегиональное объединение государств. Налицо огромный скачок в развитии проекта.

В настоящий момент самое главное – показать, что, помимо региональных противоречий, есть и глобальные мировые вызовы. Вероятно, ШОС призван стать  организацией, предоставляющей площадку хотя бы для обсуждения проблем.  Потому что, на самом деле, таких площадок сегодня не хватает. Так что ШОС – это и есть та самая организация, где, как минимум, можно откровенно и жестко дебатировать по целому ряду вопросов, которые волнуют все страны-участницы.

Алексей Маслов: «ШОС постепенно обретает новую цель своего существования, превращаясь в площадку для обсуждения проблем, не имеющих решения на двусторонней основе. БРИКС стал нежизнеспособной организацией, но еще может измениться»

– Хотел бы остановиться на вступлении Индии и Пакистана. Это не просто страны, находящиеся в сложных отношениях. Они практически открыто враждуют, причем корни конфликта уходят вглубь веков. По сути, указанные государства постоянно стоят на грани  крупномасштабного конфликта. Получается, что вступление в ШОС предоставляет дополнительную меру безопасности, способную предотвратить нежелательный, но, может быть, и неизбежный сценарий развития событий, останься Пакистан и Индия наедине друг с другом.

– Полагаю, что, скорее всего, здесь надо исходить из другого посыла.  Прием Пакистана и Индии, когда в данный момент и Иран, и целый ряд других стран претендуют на то, чтобы войти в постоянные члены ШОС, это стимулирование развития всей организации.

Причем сделано это не для того, чтобы две страны — Пакистан и Индия — ликвидировали между собой противоречия. К сожалению, их конфликт носит исторический характер и будет продолжаться еще, как минимум, несколько веков. 

На самом деле, истинный вопрос кроется совсем в другом: нет сейчас в Азии ни одной проблемы, которая была бы по определению чисто азиатской! Есть, например, проблема кибертерроризма, причем в нем обвиняют то Китай, то Россию, то Индию. Между тем, решение заключается в необходимости созыва совещания для обсуждения назревшей проблемы — в том числе и с теми странами, которых обвиняют в кибертерроризме других. Ведь существуют целые группы террористов — не кибертеррористов, а реальных, которые совершают теракты на одной территории и тут же перемещаются в другую страну, успешно там скрываясь.
 
Но, помимо сетевого террора, есть такая незатухающая проблема, как наркотрафик. По этому поводу надо констатировать, что на территории Азии, как правило, работает следующий сценарий: компоненты наркотиков (прекурсоры) завозятся из одних стран, конечный продукт производится в других, а реализуется уже в третьих! Соответственно, ограничиваться обсуждением на двусторонней основе, как в прежние времена, уже невозможно. Как следствие, ШОС постепенно обретает новую цель своего существования. Она заключается в том, чтобы поставить перед странами проблемы, не имеющие решения на двусторонней основе.

– Но существует еще одна организация, которая постоянно фигурирует, во всяком случае, в российской повестке. О ней регулярно вспоминают и упоминают ее в России и в прессе, и на телевидении. Как правило, тщательным образом освещаются все события, связанные с ее функционированием. Речь идет о БРИКС. Как известно, эта организация возникла как некая попытка найти ответ на вызовы, связанные с экономическим кризисом. Но сейчас, похоже, кризис уже миновал или, по крайней мере, исчез со страниц газет. А организация осталась. Считаете ли Вы, что ее существование по-прежнему актуально? Насколько Россия призвана продолжать играть в БРИКС активную роль?

– Напомню, что БРИКС начинался как теоретическая модель, созданная рядом экономистов в целях типологизировать страны по приблизительно одному и тому же уровню развития или по одинаковым экономическим темпам развития. Потом внезапно теоретическая модель превратилась в организацию. Но у всякой теоретической модели есть своя слабость: она актуальна для какого-то периода времени. И оказалось, что БРИКС – даже не организация, а скорее, конгломерат стран.

– Уместнее было бы сказать, клуб?

– Вы правы – именно клуб, который объединяет страны по ряду признаков. Во-первых, речь идет о странах, представляющих разные цивилизации. Это Бразилия, Индия, Россия, Китай, Индия, Южная Африка – это настолько разные сегодня страны по, даже не по уровню развития, а по своим интенциям, то бишь устремлениям, что, конечно, удерживать их в одном клубе очень сложно. 

И в этом плане, на мой взгляд, БРИКС стал нежизнеспособной организацией. Что вовсе не означает его неминуемое исчезновение или возможность внезапного бурного развития. Тут, безусловно, возможны любые изменения, но все же БРИКС —  это виртуальная идея. 

Полагаю это хорошим примером того, что организация не может создаваться по поводу чего-то, то есть, как это и произошло, под кризис или же пост-кризисную конъюнктуру.  Вот кризис прошел, цели изменились, и организация неожиданно стала не нужна… А поддерживать ее жизнеспособность всегда очень сложно: ведь это же и секретариат, и какая-то бюрократия, взносы – в общем, ряд расходных статей.

Вполне возможно, интерес к БРИКСу окончательно пропал, хотя я не исключаю, что он сможет снова возникнуть, если экономики его стран-участниц начнут расти. Ведь когда идея БРИКС только набирала обороты, Китай был на фантастическом взлете. Также очень сильно и мощно развивалась российская экономика; вполне хорошо себя чувствовали Индия и Бразилия. ЮАР имела определенные проблемы, но, вместе с тем, была вполне жизнеспособной. Сегодня же обстановка в мире изменилась: в частности, затормозилось развитие Китая. Когда БРИКС возникал, рост Китая составлял от 9 до 11% в год относительно объемов его ВВП. Сегодня же он снизился до 6,5%. Есть проблемы и в российской экономике. С острейшим экономическим кризисом столкнулась Бразилия.  В том, что касается Индии, то она занялась реформированием своей экономики. А ЮАР развивается крайне плохо. То есть не может быть союза из таких разнонаправленных стран — в этом одна из проблем структуры БРИКС как таковой.

– Как Вы считаете, наблюдаем ли мы определенную политизацию, которая бы выводила на какой-то новый уровень блокового противостояния? Возможно ли, например, противопоставить ШОС тому же Евросоюзу или, в широком смысле слова, глобальным интересам всего западного экономического блока? Потому что, в общем, если мы ознакомимся с критикой ШОС, то, как правило, она – плод творчества людей, склонных усматривать в истории создания этой организации противостояние аналогичным зрелым западным структурам или же даже самой концепции мироустройства согласно западной модели развития.

– Вы правы. Существует очень серьезная критика ШОС. На мой взгляд, этой организации либо приписывают что-то лишнее, либо пытаются подтолкнуть ШОС на какие-то действия, которые просто для нее не характерны. В порядке иллюстрации, скажу, что многие были бы не против превратить ШОС в мощную военную организацию, где Россия и Китай, при возможном участии Индии, являлись бы головными странами. Согласно этому замыслу, такая действительно мощная в военном плане организация была бы в состоянии противостоять НАТО. Иными словами, речь идет о том, чтобы сделать из ШОС некое азиатское НАТО. И очень многие горячие головы считают, что так и надо сделать, не понимая, что ШОС — совсем другая по своему характеру структура. Есть и иная точка зрения. Ее адепты настаивают на том, что ШОС – мертворожденная организация, то есть она не может существовать вообще. У нее-де нет единых целей, поэтому она скоро развалится. 

А все дело в том, что, в принципе, ШОС сейчас как раз очень грамотно позиционирует себя, как именно невоенное образование. У этой структуры есть некоторые общие вопросы в области обеспечения безопасности, где необходимо применение вооруженных сил. И это так. Но ШОС не пытается  себя никому противопоставить! Также обращу внимание на то, что сегодня блоки перестали противостоять друг другу или же каким-либо неугодным им цивилизациям. 

– Как Вы считаете, в ближайшие годы или в более отдаленной от нас перспективе сможем ли мы ожидать появления каких-то новых международных организаций, подобных ШОС, БРИКС или АСЕАН?

– Во-первых, этот процесс уже идет, так как развивается ЕАЭС, где безусловным лидером является именно Россия. Но не думаю, что будут создаваться еще новые организации, если не принимать во внимание какие-нибудь совсем маленькие и нежизнеспособные структуры. Скорее всего, мы даже будем наблюдать попытки объединить проекты или ведущиеся обсуждения между разными блоками. Такие попытки уже есть, но они пока что, на мой взгляд, не очень удачны, поскольку даже единая повестка дня пока не выработана.

Обращу внимание на то, что Россия предлагает объединять проекты ШОС, ЕАЭС и китайскую инициативу «Пояс и путь». Подобное объединение может быть не просто условно виртуальным, вылившись в чистый протокол, но привести – почему бы и нет? –  к созданию единой зоны свободной торговли. Такая инициатива может принять форму регулирования нетарифных барьеров, чтобы помочь развитию торговли. Это могут быть и совместные совещания по выработке мер антитеррористической безопасности.

В целом, сегодня намечается совсем другой тип сотрудничества: это взаимодействие на уровне блоков. До сих пор таких крупномасштабных форм принципиально не существовало.

При этом, в конце концов, все проекты будут сводиться воедино. И все же, Россия предложила не очень хорошо состоявшуюся концепцию сопряжения проектов. Спору нет, идея абсолютно блестящая, но на сегодня, по большому счету, эта концепция практически не реализуема. Тем не менее, считаю ее внедрение вопросом времени, так как странам придется каким-то образом несколько умерить свои национальные амбиции и начать взаимодействовать, осознав, что единого лидера на общем пространстве нет и не будет. Будущее за блоками, каждый из которых будет представлять какие-то свои интересы. Такое блокостроительство мы сегодня и видим. Причем оно достигло совсем другого уровня, чем 20 лет назад.