Приключения в джунглях Золотого треугольника (часть 2)

На ночь погонщики отпускают слонов в джунгли. Оказывается, ничего наподобие коровников и овчарен для слонов не придумано, никакого сена или силоса не положено. Слонов отпускают попастись, а потом ищут. У каждого слона на шее висит деревянное ботало, у каждого ботала свой звук, и каждый погонщик знает звук своего ботала и слышит его издалека.

И вот пять утра. Уже светло, и джунгли унялись, дневная живность еще вполголоса поет, а древесные лягушки уже заткнулись. Накрапывает дождь, с гор текут глинистые ручейки, на ветках отдыхают мелкие зеленые и крапчатые змеи. Понти прислушался, но ботала своего Хапхи не услышал. И мы пошли через заросли, через овраги по протоптанным слонами тропам. Слоны такие ловкие звери – забираются на отвесные скалы, как коровы на Кавказе. Увидят сочную зелень – и лезут, и пасутся. И мы лезли на скалы, подтягивались на лианах, а кругом было все влажное, кругом была сплошная грязь и плесень. У высокого термитника Понти нашел следы Хапхи, и мы полезли на глинистый холм. Слон зверь, конечно, ловкий и осторожный, но и слоны иногда ошибаются, поскальзываются. Нет-нет да и попадалась на склоне вспаханная слоновьей тушей бамбуковая целина.

Кругом вились комары и мошки, по лицу ползали термиты, с веток сыпались клещи и летучие пиявки. Пиявки эти считаются самыми неопасными из всей джунглевой дряни, они злостно пиявятся, но не переносят никаких заболеваний. Но если пиявку вовремя не оторвать, она всасывается через кожу и устраивается поближе к кости. И тогда ее ничем уже не вытащишь, приходится вырезать кусок мяса, иначе образуется огромная опухоль и человек умирает.

Но пока пиявки ко мне не липли, термиты не кусали, репеллент, вроде, действовал, и вскоре я забыл о насекомых. А Понти все время разговаривал, обращался ко мне уважительно и по-тайски. Наверное, он думал, что все остальные люди должны знать тайский язык. А я отвечал Понти по-русски, громко и насмешливо. Как вскоре выяснилось, я вел себя опрометчиво.

На краю большой вырубки мы встретили девушку из племени вислоухих, которая собирала в торбу древесных лягушек. Увидев нас, девушка закрыла торбу, устроила за плечи и ушла. Понти тоже не обрадовался девушке и не пошел через вырубку напрямик, как собирался. Мы опять углубились в заросли бамбука и пошли в обход.

На севере Таиланда живут не только карены, но и не менее воинственные мео, нищие акхи, племена с женщинами-жирафами и вислоухие. Да кого только нет в непроходимых джунглях и узких ущельях, которые не видны с самолета, и которых до сих пор нет на карте. От Чиангмая до Мехонгсона по дороге – девять, а то и двенадцать часов быстрой езды, а на самолете – двадцать пять минут лета. Вот такие кривые горы! И всякого сброда, скрывающегося от властей, здесь, говорят, также хватает.

Спустившись с очередного холма, мы оказались возле высокого дуплистого дерева. Понти понюхал воздух, потом залез к дуплу, порылся в гнилушках и вытащил пластиковый мешок. В мешке обнаружился ржавый АК китайского производства. И я сразу пожалел, что подшучивал над этим Понти и даже обзывал его не очень уважительно, когда мы ошибочно залезли в непроходимые лианы. Понти показал на себя, потом на меня, потом на автомат и что-то сказал. И улыбнулся, как улыбается человек с оружием, даже если оно ржавое. В таких случаях я всегда начинают говорить с людьми уважительно и тщательно подбираю слова.

Большинство каренов живет в Бирме. А в Таиланде их пытаются ассимилировать. Вот они и возражают. У них когда-то давно было свое государство Кватхолей, но от него остались одни легенды.

Мы пошли дальше и шли долго, пока Понти не остановился возле кучи слоновьего дерьма. Сначала он осмотрел следы вокруг, убедился, что дерьмо Хапхино, и засунул в него руку. Оно было еще теплое, Хапхи наделал недавно, о чем мне Понти радостно сообщил и показал на ближайшую вершину, где наверняка сейчас слон пасся. Попутно Понти наткнулся и еще на что-то важное. Он подбил ногой кучу и вытащил огромного – с детский кулак – жука-навозника. Понти протянул его мне, но я бы даже чистого жука не взял, не то что такого. Тогда Понти облизнулся, постучал зубами – и опять протянул мне жука: жри, недоумок, вкусно же! Я похлопал себя по животу и вообще попытался изобразить предельную сытость. После чего Понти уже не упрашивал — не умный человек, от вкусных жуков отказывается. Понти ловко оторвал верхнюю часть панциря и хитиновые члены, выдавил из жука еще что-то несъедобное, откусил полтушки и с удовольствием начал жевать. Как ни странно, но потом изо рта у Понти не воняло. А ведь у каренов есть манера по любому случаю притереться поближе и говорить прямо в лицо.

Мы пошли дальше по слоновьим следам и, наконец, наткнулись на спящего Хапхи. Подлец спал, потому и ботало не звучало. Понти нежно подергал своего слона за ухо и, наклонившись, тихо сказал ему… Вот он, важный момент, что же сказал слону Понти? Как ни странно, но я отчетливо услышал знакомое русское слово из трех букв. Я громко повторил знакомое слово и, как показалось, Понти и Хапхи с удивлением на меня посмотрели. Я повторил слово еще громче. И Понти посмотрел на меня с восторгом. Наверное, и произношение у меня было правильное.

Так вот и в Китае интересно вслушиваться в китайскую речь: когда говорят сразу несколько человек, очень похоже на матерщину. Обязательно кто-нибудь да скажет что-нибудь вроде: «Ибу-ибу та да муди», что означает всего лишь: «Шаг за шагом иду к цели». Да и знакомое слово из трех букв, сказанное с разными интонациями, является у китайцев глаголом и имеет не меньше двадцати значений: мочь, возвращаться, летать в облаках, копать и прочее разное. Наверное, каренский язык все-таки близок не только тайскому, но и китайскому.

Понти помог мне залезть слону на голову. Я устроил ноги у него за ушами, а руки положил на шершавый, заросший колким волосом лоб. Поехали! Понти что-то шепнул слону, и тот покорно начал спускаться по невероятно крутому склону. Я сразу вспомнил вспаханный оступившимися слонами бамбук.

Понти не мог спускаться вслед за нами по такому крутому склону, пошел искать тропу, и я остался один на один со слоном. «…! …, придурок!» – попробовал я скомандовать по-каренски, желая, чтобы Хапхи пригасил скорость, но тот подогнул задние ноги и еще быстрее заскользил по глине. И не порадовали меня качающиеся на расстоянии поднятой руки орхидеи. Питонов и зеленых удавчиков тоже некогда было рассматривать. Вдобавок Хапхи оказался не очень послушным слоном, он то и дело менял направление, тянулся к побегам бамбука, лез впритирку под наклоненные деревья, совсем не думая обо мне. Один раз я так на стволе и остался. Пришлось перелезать ствол поверху и прыгать Хапхи на спину. Хорошо хоть, он притормозил – потянулся к растущему на краю пропасти мухомору, и я успел вовремя подобраться к голове и опять крепко схватился за уши.

Но все кончается. Мы выбрались на просторную вырубку и здесь повстречали слониху, подругу Хапхи. Хапхи поприветствовал ее громким хрюканьем. Больше всего я боялся, что Хапхи затрясется от оргазма, я свалюсь под ноги влюбленным, и меня затопчут. Но все обошлось. Хапхи остался бодрым и пошел вперед, а слониха какое-то время вздыхала на вырубке, но потом нас догнала.